Буря времен года. Эль Косимано

похоже на нечто большее.

      Хулио прячет мечтательную улыбку.

      – Помнишь ту ночь, когда я настиг тебя в туалете в баре в Феллс-Пойнте? Тебя тогда наизнанку выворачивало.

      Я морщусь. Это случилось в 1997 году, когда я только поняла, что влюбляюсь в Джека. Тогда мне казалось, что довести себя до беспамятства, перебрав дайкири, – отличная идея.

      – Было очень мило с твоей стороны придерживать мои волосы, вместо того, чтобы прикончить, утопив в унитазе.

      – Насколько я мог судить, ты и сама прекрасно справлялась с собственным убийством.

      Мои воспоминания о той ночи в лучшем случае туманны. Вроде я несколько часов просидела на кафельном полу, изливая Хулио душу. А когда наконец тошнота отступила, Хулио взял меня на руки и вынес из бара. Я была уверена, что он порешит меня в первом же попавшемся темном переулке и что я проснусь только через три месяца. Но проснулась я на следующее утро в своей постели в гостинице. На мне по-прежнему была моя одежда, и я страдала от жуткого похмелья.

      – Трудно хотеть убить кого-то после того, как этот кто-то спас жизнь тебе, – торжественно объявил Хулио.

      – Но я же тебе жизнь не спасала.

      – Ты удивишься, если я расскажу.

      Мысленно я возвращаюсь на вершину горы с Джеком. Как глупо мы себя повели, когда оба отключили передатчики в стремлении провести несколько мгновений наедине и побыть уязвимыми. Что-то случилось в те минуты, когда он, умирающий, лежал в моих объятиях. Когда мы соприкоснулись. Когда были только вдвоем.

      Я набираюсь смелости, чтобы задать Хулио вопрос, который снедал меня не одну неделю.

      – Когда твое время года подходит к концу, не чувствуешь ли ты себя… как-то по-особенному?

      – В каком смысле?

      – Не знаю, – отвечаю я, пытаясь подобрать для описания правильные слова. – Как странный всплеск, ослабляющий тебя, когда к тебе прикасается Эмбер.

      – Постоянно.

      Он многозначительно поигрывает бровями и тут же морщит нос, показывая, что мой вопрос не имеет смысла. Для него все идет своим чередом. В сентябре, когда его настигает Эмбер, он превращается в уходящий сезон. Она обязана высасывать его силы при соприкосновении, точно так же, как я поступила с Джеком, после того как ударила его ножом. Его сила перетекла в меня и заструилась по мне, подобно электрическому току. Первое касание ранило Джека, ослабило его, точно так же, как Хулио ослабил бы меня сейчас, не будь мы осторожны.

      – Когда я прикасаюсь к Джеку, то сама не должна испытывать слабость, но именно это случилось, когда я обнимала его, – признаюсь я, благоразумно умалчивая об отключенных передатчиках. Узнай Хулио об этом безрассудстве, и мне не удастся легко отделаться.

      Хулио тяжело вздыхает, будто собираясь вынести мне приговор.

      – А ты крепко в него втюрилась, правда?

      – Кому, как не тебе, это знать.

      Я пожимаю плечами, не высвобождаясь из его объятий, и он бросает на меня удивленный взгляд.

      – Что ты имеешь в виду?

      – Не надо так на меня