Госпиталь брошенных детей. Стейси Холлс

написано «Б», а ниже, более неряшливо, буква «К»: Бесс и Клара.

      – Как вы ее используете? – спросила я.

      – Будет сделана запись, которая позволит вам вернуть ребенка. Он будет числиться в приходной книге за номером 627, с датой приема и описанием памятки.

      Он окунул перо в чернила и принялся записывать.

      – Вы напишете, что это половинка сердца, да? – спросила я, глядя, как слова возникают из-под его пера, но не понимая их. – А то все может перепутаться.

      – Я все запишу правильно, – мягко ответил он.

      Я по-прежнему не знала, где находится моя малышка и смогу ли я еще раз увидеть ее перед уходом. По правде говоря, я боялась спрашивать.

      – Я заберу ее, когда она подрастет, – заявила я, потому что сказанное вслух становится ближе к правде. Эйб зашаркал ногами у меня за спиной, и половицы снова заскрипели. Мы еще не говорили об этом, но я была уверена. Я пригладила юбку. Промокшая от дождя и заляпанная грязью, после стирки она становилась жемчужно-серой, как раковина устрицы, а остальную часть месяца была грязно-серой, как мостовая.

      Кормилица вошла в комнату и кивнула. Ее руки были пусты.

      – Девочку готовы принять на попечение, – сообщила она.

      – Ее зовут Клара, – сказала я, испытывая огромное облегчение.

      Несколько месяцев назад, когда мой живот только начал округляться, я, проходя по одной из аристократических улиц вокруг собора Св. Павла, где дома поднимаются высоко к небу и соперничают за свободное место с типографиями и книжными лавками, увидела женщину в темно-синем платье, мерцавшем, как самоцвет. Ее волосы были золотистыми и блестящими, и она держала за руку пухлого ребенка с такими же золотистыми кудрями. Я смотрела, как девочка дергает мать за руку; она наклонилась, не обращая внимания, что ее юбки метут мостовую, и приложила ухо к губам малышки. На ее лице появилась широкая улыбка. «Какая же ты забавная, Клара!» – сказала она. Потом они прошли мимо меня, а я погладила свой растущий живот и решила, что если родится девочка, то я назову ее Кларой, потому что тогда, пусть даже понарошку, я буду в чем-то похожа на эту женщину.

      Мои слова не произвели никакого впечатления.

      – В свое время ее окрестят и дадут ей имя, – сказал клерк.

      Значит, она будет Кларой для меня и больше ни для кого. Даже для себя. Я выпрямила спину, сжимая и разжимая кулаки.

      – Как же я узнаю, кто она такая, если ее имя изменится, когда я приду за ней?

      – По прибытии каждому ребенку прикрепляют оловянную табличку с номером, соответствующим его записи в регистрационной книге.

      – Да, 627. Я запомнила номер.

      Он посмотрел на меня и нахмурил кустистые брови.

      – Если ваши обстоятельства изменятся и вы пожелаете забрать вашего ребенка, плата за уход будет вполне приемлемой.

      Я сглотнула.

      – Что это значит?

      – Затраты по уходу за ребенком, понесенные госпиталем.

      Я машинально кивнула. У меня не было ни малейшего представления, сколько это может стоить, и я не собиралась