Дитя ярости. Клэр Легран

ты во всем виновата, – выкрикнул он. – Ты нас всех погубила! Ты настоящее чудовище! Воплощение зла!

      Он хотел сказать больше: она должна была стать Солнечной Королевой, их надеждой и защитницей. А стала Кровавой Королевой. Проклятием королевского рода. Самой Смертью.

      Но слезы душили Саймона, не давая ему произнести ни слова. От сильных порывов ветра, дующего с гор, по коже его бежали мурашки, все его хрупкое тельце напряглось, он почти не мог дышать.

      Саймон покрепче обхватил себя руками, зажмурил глаза. Казалось, мир покачнулся. Он никак не мог отделаться от навязчивого видения: отец выбегает на террасу и бросается вниз через ограждения.

      – Отец, – шептал он, – пожалуйста, вернись.

      Королева осторожно села на кушетку напротив него, все еще бережно прижимая к груди младенца. Ноги ее были босы и покрыты кровью, ночная рубашка насквозь промокла от пота.

      – А знаешь, ты прав, мальчик, – произнесла Риэль. – Я действительно виновна во всех этих бедах.

      Саймон даже был рад, что королева не пыталась оправдываться – что бы она ни сказала, вряд ли бы ему стало лучше от ее слов.

      – Думаю, – медленно продолжала Риэль, – он убьет ее.

      Саймон фыркнул и вытер рот. Тело сотряслось от холода и непрекращающихся рыданий.

      – Что ты имеешь в виду?

      Риэль повернулась, чтобы посмотреть на него. Он увидел, что ее губы потрескались и высохли. А ведь когда-то она поражала его своей красотой, вспомнил он.

      – Мою дочь, – произнесла она глухим голосом. – Думаю, Кориен убьет ее. По крайней мере попытается убить.

      – Лучше бы он убил тебя, – зло произнес Саймон.

      Риэль зашлась в истерическом хохоте, и Саймону ничего не оставалось, как только смотреть на нее в ярости и ужасе – пока она не поднесла малышку к лицу, прижав ее щечку к своей. Младенец издал едва слышный звук и вздохнул.

      – Спи, дитя, в моих руках… – прошептала Риэль. Она жалобно всхлипнула. – Одрик бы полюбил ее.

      Затем лицо королевы исказила гримаса, она закричала от боли. Прижав младенца к животу, она почти согнулась пополам, задыхаясь.

      Пол под ногами Саймона содрогнулся. Стены королевской спальни пришли в движение, словно дышали вместе с королевой.

      Кожа Риэль начала меняться, приобрела странное свечение, и на какую-то секунду объятому ужасом Саймону показалось, что сквозь кожу и плоть он может видеть пульсирующую в венах кровь и кости – и свет в недрах ее тела. Теперь ее окружали мерцающие золотистые искорки, и вся она казалась неземным созданием, сотканным из искр и угольков, от которого исходило ослепительное сияние.

      Потом сияние угасло, и Риэль снова обрела обычный человеческий облик.

      От ужаса у Саймона кровь застыла в жилах.

      – Что это было?

      – Мне недолго осталось. – Риэль обратила свой сверкающий взор на него, и Саймон невольно отшатнулся. Кожа вокруг ее глаз была темной и сухой. – Я не могу больше сдерживать эту силу…

      – Вы хотите сказать… что умираете?

      – Я