Прямая речь. Избранные стихи. Борис Левит-Броун

счастья

      полураскрытая постель

                    гудящий шмель

                                  и хмель твоих колен

      плен нереальности

                                  и музыка запястья…

      Навсегда

      Кто может знать, что с нами будет

      перед разлукой навсегда?

      С ресниц упавшая вода

      нас обожжёт или остудит?

      Какой печальный оборот,

      какое тонкое дрожанье, —

      всё это долгое молчанье,

      в улыбке онемевший рот,

      и оторвавшийся перрон,

      и полетевший под колеса

      «Напишешь…?» – твоего вопроса

      обрывок. Под вагон, вдогон.

      Ещё не скоро, не теперь

      пятно чернильное проступит,

      и на сердце свинцово ступит

      час предназначенных потерь.

      Он выльется вагонной лентой, —

      на стыках кровь, как на зубах.

      Вот вам судьба интеллигента,

      вся не за совесть, а за страх.

      Забыта жизнь, перо и песни

      во имя призрачной мечты:

      «Пускай погибну!..», даже если

      меня не похоронишь ты.

      Нелепо искривятся губы?

      И подступит к глазам вода?

      Кто может знать, что с нами будет

      перед разлукой навсегда?

      Эмиграция

1

      Знакомый двор,

                         Последний шаг,

                                         Далёкий путь,

                                                         Незримый берег.

      Животный страх – застывший Терек.

      Ты сам себе и бог и враг.

2

      Уехать? Да, уехать, может быть…

      А что ещё нам остаётся?

      Отчаявшись напиться из колодца,

      я уезжаю… просто, чтоб не быть.

      Я уезжаю на исходе сил

      изведать отрезвляющую небыль,

      и хоть никем в России не был,

      припоминать, кем я в России был.

      «Перекрёсток моей Германии…»

      Перекрёсток моей Германии —

      перепутье недолгих лет.

      Те же голуби в этом изгнании,

      мостовые и парапет.

      Что ж, присесть, подышать поминанием,

      без тоски унимая дрожь,

      под наркозом непонимания

      повторяя святую ложь?

      Было детство и юность краткая —

      распрямление лепестков…

      было счастье короткой хваткою —

      не надежд, так хотя бы снов.

      И нежданный визит бессонницы

      душу детскую тихо пленял.

      Я с высокой моей оконницы

      видел город кривых зеркал.

      Город тайны и дня рождения,

      веры в завтрашний долгий день…

      Что теперь? Немота отрезвления?

      Облака? Эмигрантская тень?

      Есть решенье по делу судному,

      мягок ласковый жим оков,

      а дожить – наука нетрудная

      под зонтом из чужих облаков.

      «Душа страдает наперёд…»

      Душа страдает наперёд

      о