Стоящий у Солнца. Сергей Алексеев

Петр Григорьевич. – Ты эту воду пить не станешь.

      – А что?

      – Дистиллированная! Тоже диетическая.

      Русинов напился из ведра, присел, с удовольствием вытянув ноги.

      – Может, помощь нужна? – спросил он. – Я врач, так что не стесняйся, говори.

      – Чем ему поможешь? – вздохнул Петр Григорьевич. – Сорок лет соль рубил, просолен вон – в чану вода аж горькая после него.

      – Шахтер?

      – Да… Тут у всех одна болезнь. Соляные копи кругом, солеварни… Вот и грызет суставы. Как поход твой? Посмотрел?

      – А что с глазами-то? – будто между прочим спросил Русинов.

      – Вроде катаракта, сказал… Ослеп… Красивые у нас места!

      Он отвечал неохотно: чувствовалось, пытается уйти от подобных разговоров, и Русинов подыграл ему:

      – Места – слов нет! Хоть оставайся и живи.

      Слепой скорее всего был в бане – деваться тут больше некуда, однако Русинов никак не мог найти причины, чтобы войти туда либо, напротив, выманить его на улицу.

      – Пожалуй, я палатку сегодня поставлю, – сказал он. – Вон там, на горке.

      – Что так? – озабоченно спросил пчеловод. – В избе-то лучше.

      – Жарко, – признался Русинов. – Да и печь сегодня натоплена… Мне в палатке привычнее, свежий воздух…

      – Ну, смотри, – сдержанно проронил Петр Григорьевич. – Жар костей не ломит…

      – Да и больной же у тебя, – добавил Русинов. – Неловко место занимать.

      – Больному место найдем, – неопределенно заметил пчеловод. – А ты иди под крышу. Вдруг ночью дождь или что…

      – Мне дождь – не помеха! – засмеялся Русинов. – Ты посмотри на мою палатку!

      Он понял, что путает какие-то планы пчеловода, и тем более решил спать на свежем воздухе: надо прояснить обстановку, узнать, что за «пермяк» поселился на пасеке. Палатка у него действительно была надежная – с надувным полом и крышей из прорезиненной ткани. Зато стенки в летнем варианте – легкие, сетчатые. Он установил ее на взгорке, чуть выше избы, откуда хорошо просматривались баня и речка, перегнал туда же машину и расположился на ночлег. Было уже темно, а пчеловод все еще хлопотал по хозяйству – подтапливал баню, относил туда белье, потом ловил пчел возле летков и, похоже, пользовал «пермяка» ядом. Угомонился лишь к полуночи, оставив больного в бане. Две лайки, мирные и лохматые, тоже побегали по косогорам и спрятались в подклете. Русинов вставил в прибор ночного видения свежий аккумулятор и тихо выбрался из палатки. Ночь была светлая, но лес и густой подлесок чернили землю. На чистых луговинах скрипели коростели, в прибрежных кустах бесконечно пели птицы, голоса которых было не различить в хоре, и где-то далеко, в молодых сосняках, трещал одинокий козодой. Трава была еще горячей, а в воздухе остро и повсеместно пахло нектаром. Окольным путем Русинов приблизился к бане и затаился возле берега. Внизу журчала вода, и позванивали редкие комары над ухом.

      Русинов сидел возле бани уже около часа, когда неожиданно заметил Петра Григорьевича. Он неслышно вышел из дома и