Москва Поднебесная. Михаил Бочкарёв

Настоящие! Уже в тогда, дома, когда он увидел их впервые, смутная догадка об их истинном происхождении забрезжила в голове, теперь же он понял отчётливо: они натуральные, живые! Не какой-нибудь муляж или искусно созданное сумасшедшим таксидермистом произведение искусства, а нечто божественное, неподвластное пониманию человеческому.

      Да ещё новости последних дней, где непременно кто-то видит ангелов.

      Нистратов кивал сам себе – неспроста всё это!

      В таких раздумьях он добрёл до стелы. Она, как и говорил Эль Хай, возвышалась на поросшем травой кургане и была воздвигнута в честь победы русского народа над фашизмом в ходе Великой Отечественной Войны. У подножия монумента располагалась гранитная плита с «вечным огнём» в центре, а на самой стеле выгравирована была непропорциональная пятиконечная звезда.

      Из поросшего травой кургана, справа, торчала каменная гипертрофированная голова воина, и буквы, сплетающиеся в патриотический текст. Читать его Нистратов не стал.

      Напротив, через дорогу, Елисей увидел милицейский пост и снующих возле него двух упитанных гибддешников с палочками. Они походили на внимательных и хищных медведей, охотящихся у берега реки на крупного лосося. Гибддешники о чём-то энергично переговаривались, ловили добычу и получали на лапу барыш.

      Было ещё светло, и Елисей здраво рассудил, что следует дождаться сумерек, залезть на холм сзади, пробраться к каменному монументу и раскрыть тайну, воспользовавшись треугольным ключом. Справа от поста Елисей, к радости своей, обнаружил окошко «Макавто», в животе призывно заурчало, и он, дождавшись зелёного сигнала светофора, поспешил в американский котлетно-булочный храм.

      Елисей заказал два гамбургера, чизбургер, картошку фри с сырным соусом, чай в пол – литровом пластмассовом стаканчике и пирожок с абрикосовым повидлом. Он сел за столик у окна и, жуя тонюсенькую котлету, зажатую между двух половинок мягкой булки, смотрел то на стелу, то на бороздящих ресторан работников. Работники состояли сплошь из молоденьких прыщавых девиц и таких же молоденьких и не менее прыщавых парней. Они, как клонированные адской машиной глобализации компоненты торгового организма, были одеты в одинаковые красные клетчатые рубашки и имели не выражающие эмоций лица, если не считать натянутых на них неискренних улыбок.

      Работники постоянно перекрикивались друг с другом специфическими терминами, обозначающими названия блюд ресторана, и носили эти блюда туда-сюда. Елисей вдруг задумался, почему во всём мире «Макдоналдс» является дешёвой забегаловкой для больных ожирением бедняков, а у нас позиционируется как ресторан для всей семьи?

      Объективного ответа на вопрос он не нашёл, а ещё глубже увязнув в дебрях своих рассуждений, озадачился другим, более насущным вопросом: почему в «Макдоналдсе», если это ресторан, не продают пиво? Не говоря уже о других, ещё более необходимых организму взрослого мужчины напитках.

      Он доел всё, что заказал, почувствовал, как разбух живот, посидел ещё немного, вздыхая, и вышел