Проклятые. Чак Паланик

хвостатое чудовище уходит.

      Бабетт спрашивает:

      – Какой сейчас день?

      Если уж жизнь в аду можно с чем-то сравнить, так это со старыми мультфильмами компании «Уорнер Бразерс», где героев постоянно обезглавливают гильотинами и взрывают динамитными шашками, но к следующему покушению они снова целы и невредимы. Удобная система, хоть и несколько монотонная.

      Чей-то голос произносит:

      – Это не Сатана.

      Из клетки с другой стороны говорит какой-то мальчик-подросток:

      – Это был просто Ариман, демон из иранской пустыни.

      На мальчике рубашка с короткими рукавами, заправленная в брюки-хаки, и большие часы подводника с функциями хронографа и калькулятора. На ногах у него удобные спортивные ботинки «Хаш Папис», а брюки подвернуты так коротко, что видны белые спортивные носки. Закатив глаза и покачав головой, мальчик говорит:

      – Как можно ни фига не смыслить в древней межкультурной теологической антропологии?

      Бабетт садится на корточки и принимается начищать свои дешевые туфли слюной и очередной салфеткой.

      – Заткнись, зануда, – бормочет она.

      – Ну да, это я протупила, – говорю я мальчику и тычу в себя пальцем. Ужасно глупый жест, даже в духоте ада я заливаюсь краской. – Меня зовут Мэдисон.

      – Я в курсе, – отвечает мальчик. – У меня есть уши.

      Под взглядом его карих глаз внутри моего жирного тела вспухает ужасный, отвратительный пузырь надежды.

      Ариман, объясняет мальчик, всего лишь низвергнутое божество Древней Персии. Ариман был братом-близнецом Ормузда и сыном Зурвана, творца мира. В культуре древних персов Ариман отвечает за яды, засуху, голод, скорпионов и прочие пустынные пакости. У него тоже есть сын, которого зовут Зохак, и из плеч у сына растут ядовитые змеи, которые питаются, по словам мальчика, только человеческими мозгами. Короче… Типичная мрачнуха для мальчишек. «Подземелья и драконы» какие-то.

      Бабетт полирует ногти о ремень сумки, на нас не смотрит.

      Мальчик кивает в сторону, куда исчезла рогатая фигура, и говорит:

      – Обычно он тусуется на дальнем берегу Пруда Рвоты, что на запад от Реки Кипящей Слюны за Озером Дерьма. – Пожимает плечами и добавляет: – Для гуля довольно прогрессивен.

      Бабетт тонким голосочком вставляет:

      – Ариман и меня однажды…

      Заметив, какое выражение появилось на лице мальчика и как встопорщились его брюки, Бабетт возмущается:

      – Съел, а не то, что ты подумал, мерзкий маленький извращенец!

      Да, может, я мертвая и страдаю огромнейшим комплексом неполноценности, но и я могу издали распознать эрекцию.

      Зловонный воздух между нами кишит жирными черными мухами.

      Я спрашиваю мальчика:

      – Как тебя зовут?

      – Леонард.

      – За что тебя низвергли в ад?

      – За онанизм! – вставляет Бабетт.

      – Переходил дорогу в неположенном месте, – отвечает Леонард.

      Я спрашиваю:

      – Ты