Сумерки царей. Наталия Филимошкина

Мягкая тишина дворцового сада обволакивала, убаюкивала. Во сне весь мир был у его ног, а он сильный и ловкий чем-то хвастался перед братом. Мальчик вздрогнул и проснулся.

      – Рамзес…,– услышал он испуганный голос.

      Рамзес вскочил на ноги.

      – Рамзес, Рамзес… – из последних сил крикнул Аменемхет, и его голова скрылась в темно-синей глади Нила.

      Не раздумывая, мальчик бросился в воду. Сердце бешено колотилось. Только бы успеть… Но руки и ноги с трудом слушались его. О себе он не думал, не переживал, не до того было. Страшная мысль, что он может потерять брата, навеки остаться один, подгоняла, придавала сил. Быстрей, быстрей… Взмах руки, вдох, выдох… Быстрей, быстрей… Брат в беде. Вдох.

      Схватив Аменемхета под мышки, Рамзес поплыл к берегу. Почему-то именно сейчас брат показался невероятно тяжелым. Заныла левая рука, дыхание стало сбиваться. Нельзя сдаваться, нельзя! Брат в беде. Вдох, выдох, глоток воды, еще чуть-чуть, совсем немного.

      Тяжело дыша, братья лежали на песке.

      – Что с тобой произошло? – через какое-то время спросил Рамзес.

      – Ногу свело.

      Отлежавшись и немного придя в себя, братья медленно пошли ко дворцу. Рамзес крепко обнимал Аменемхета, будто боялся, что с ним опять может что-то случится.

* * *

      Что это?

      Где я?

      Белесый туман, чья-то высокая тень надо мной…

      А-а, это Пафнутий…

      Его пальцы скользят по моему телу, мягко втирая мазь в кожу.

      Заметив, что я открыл глаза, он наклоняется к моему лицу. Он не может говорить.

      Когда-то я отрезал ему язык. Зачем? Язык – это враг, а для чего человеку нужен такой заклятый враг?

      Пафнутий корчит гримасы.

      Все правильно. Я потерял сознание и пролежал так всю ночь.

      Но теперь мне лучше.

      Ради слуги, я – царь Верхнего и Нижнего Кемета, воплощение бога на земле, выучил язык немых. Он единственный смертный во всем моем царстве, для которого я готов что-то сделать.

      Жестами я даю понять Пафнутию, чтобы вечером он собрал совет, а сейчас привел лекаря.

      Он уходит. И в моих покоях наступает тревожная тишина.

      У меня нет желания читать донесения тайной службы, я все знаю: готовится заговор. Я чувствую это кожей.

      Несколько свертков папируса лежат на столике из слоновой кости. Они испещрены иероглифами. В них имена предателей. Я всегда окружен врагами, каждое мгновение.

      Но кара моя настигнет всех в любом случае – буду я жив или, может быть, мертв. И тот, кто это понял, уже давно покинул пределы моего царства.

      Я долго лежу без сна. Ведь мне некуда торопиться.

      Это молодые спешат уснуть, чтобы на рассвете, с обновленными силами встретить новый день жизни. Но для чего? Видимо я старею, раз не чувствую смыслов. А может быть, смертные сны Анубиса притупляют мой вкус к грядущему?

      Я прислушиваюсь к шелесту финиковых пальм за окном, к пению цикад, к ночной жизни царского сада, такого же древнего, как и моя земля.

      Мне нравиться быть одиноким ночью. Я предоставлен