Страна ночи. Мелисса Алберт

не ответила.

      – Это ты у Дафны спроси, почему сегодня. Это она меня туда затащила.

      – Затащила? А ты кричала и отбивалась, да?

      – А это еще к чему?

      – Хватит делать вид, что у тебя нет выбора, вот к чему. – Голос у нее был жестким. – Из нас всех ты единственная делаешь вид. Или ты с нами, или нет. Так вот. То, что ты вернулась сегодня, означает, что ты сделала выбор?

      – Господи ты боже мой. Подумаешь, на одну встречу пришла.

      – Дафна сейчас завела такие порядки, что… Алиса, бегать туда-сюда больше не получится.

      – Дафна… Да ей не очень-то и хочется, чтобы я была с вами. Она проверяла… по-моему, она сегодня проверяла, могу ли я еще это делать. Ну, знаешь – остался ли во мне еще лед.

      Я усмехнулась, хотя на самом деле мне хотелось плакать.

      София не стала смеяться вместе со мной.

      – Ну и как, остался?

      – Что?.. Нет. Ты же знаешь.

      С минуту она испытующе глядела на меня, не говоря ни слова.

      – Вот чего я не понимаю, – сказала она. – В твоей сказке ты была непобедимой. Ты была чудовищем Сопределья. Что же ты сейчас из себя мышонка строишь?

      Она произнесла «чудовище» не так, как произнесла бы я. Это прозвучало торжественно, словно почетный титул. Как будто она сказала «королева».

      – Я не мышонок. – Я взглянула на свои руки и вспомнила, как они сжались на горле моей матери. И свой восторг, который только потом сменился стыдом.

      – Я тебе не мышонок, – повторила я.

      – Вот и хорошо, – отозвалась София. – Потому что мышонком быть не время. Творится что-то очень нехорошее.

      – Я знаю об убийствах. Дафна сказала.

      – Она не все тебе рассказала.

      От ее молчания повеяло чем-то мрачным. И это что-то скалило зубы.

      – Их не просто убили. Еще кое-что случилось.

      Плечи у меня сами собой съежились. Что бы она ни сказала дальше, мне это не понравится.

      – Тот, кто их убил, забрал у них кое-что. Какую-то часть. – София тяжело вздохнула и закурила еще одну сигарету. Курить в спальне у нас было не принято, но я ничего не сказала. – У принца отрезали левую руку. У Абигейл – правую. А у Хансы – левую ступню.

      У меня сами собой поджались пальцы на ногах.

      – От кого ты это слышала? – спросила я шепотом. – Все уже знают?

      – Не знаю, кто знает, а кто нет. Мне Робин сказал – и не признался, откуда это взял.

      Хоть я и не просила, она протянула мне сигарету. Я уже давным-давно не курила, и сейчас никотин разлился в крови болезненным жаром. Я докурила сигарету до самых кончиков пальцев. Курила и размышляла, хоть и старалась не думать. Выглянула в окно, ища глазами белый парусник луны. Но небо было плотно затянуто тучами, да и не все ли равно – Луна ведь, в сущности, просто камень.

      – Тебя долго не было, – сказала София. – Ты хотела уйти. И я тебя понимаю. Правда, понимаю. У тебя в этом мире есть то, чего нет у нас, и это хорошо. Но сейчас что-то затевается. Так что либо ты стоишь в стороне, либо ты с нами. А если с нами, то пришло время вспомнить, кто ты и что ты. Иначе есть риск не выбраться