Маски войны. Иван Германович Сутормин

о сказала она: "Никогда!

      Извини. Не хотела обидеть".

      Ты красив, но Богдан мне милее.

      Ты умён, но умнее Богдан,

      Его вижу, и, словно бы, млею:

      Его взгляд для меня, как дурман". -

      С горя выпил казак, гнев глотая:

      "Почему же милее Богдан?"-

      Подошла к нему девка Аглая,

      И попался он в женский капкан.

      Свадьба весело пела, плясала,

      Но казак и не пил, и не ел.

      И Аглая легонько сказала:

      "Что – то милый совсем не поел…" -

      Улыбнулся казак:"Ах, Аглая, Какой же я гадкий подлец!

      Быть со мной здесь должна – то другая -

      Не тебя хотел взять под венец".

      Хорунжий

      Хорунжий знамя поднял к Богу,

      Молитву тихо он сказал.

      Он встал на мёртвую дорогу,

      Но знамя крепко он держал.

      Казак вперёд пошёл, забывши

      Про боль от раны, не скуля,

      Он шёл, как заново оживший,

      Христа за Родину моля.

      Хорунжий шашкой бил по фрицу

      Но пал, сражённый пулей в грудь.

      Пред смертью он увидел птицу

      И к ней казак успел шагнуть.

      Упал казак, державший знамя,

      Но голубь крыльями прикрыл

      Казачью душу, словно пламя,

      Слезами, как водой, умыл.

      ВОВ

      Рукою кровавой всю Землю прикрыв, Ворвалась война в батальонный массив.

      Заплакала жизнь, поминая детей, Солдат, стариков, сыновей, матерей.

      Смерть радостно жатву немую свершая, Из окопов бойцов за собой забирая

      Пулей врывалась в уставших солдат.

      Такая цена там была для наград.

      Вспоминая родных, засыпали бойцы, Для могилы они, как родные жильцы.

      И священники были незримым щитом, Оголившими веру перед злобным врагом.

      Их молитва неслась к Иисусу Христу, Атеизм разбивая, как окно в пустоту.

      Пышет жаром молитва в слезах и мольбах, Застывая крестом на дрожащих губах.

      И оставив филонь, уходили бойцы, Защищая рубеж, гибли Церкви Отцы.

      По ночам тихо плачет уставший солдат, Вспоминает друзей, чистит свой автомат.

      Нервно курит полковник, вспоминая ребят, Их снарядом убило уже месяц назад.

      Но работа кипела у нас и в тылу, Чтобы сладко не бЫло вселенскому злу.

      Сиротские слёзы и плачи вдовиц

      Заменяли всем пение радостных птиц.

      Сколько было убито наших ратных отцов -

      Столько было испорчено жизни листов.

      Колыбельная

      Тихо спят города и селения спят, Тихо матери в сон провожают ребят.

      Тихо дети уходят одинокие в сон, Чтобы там за горою встретил их Он.

      Тихо матери ночью качают детей

      Под сиянье и пенье спокойных ночей.

      Даже птицы смолкают в ночи, и с тобой

      Навсегда будет мама, голубчик ты мой.

      Сладко спи, просыпаясь, смотри на зарю, Помни, мамочка рядом, тебя я храню.

      Кулак поэта

      2 и ты, сын человеческий, хочешь ли судить, судить город кровей? выскажи ему

      все мерзости его. (Кн. Иезекииля).