Женщина на кресте (сборник). Анна Мар

Религию она заменит любовью, мужчину сделает богом и властелином. Мужчины от этого мало проиграют.

      Алина смутилась.

      Она понимала, что за всеми его небрежными фразами скрывается нечто, особенно близко, интимно касающееся ее саму.

      Когда он заперся в кабинете, она ушла к себе, возненавидела солнце, небо, чужую усадьбу и пролежала на постели, как мешок с картофелем.

      В четыре часа Франуся принесла ей чай, фрукты, конфеты.

      – У барышни, голова болит?

      – Немного.

      – Барышне было бы лучше выйти на воздух.

      «Она права, – раздраженно подумала Алина, – это похоже на то, что я сижу в заточении…»

      Она сейчас же отправилась изучать цветники с робкой надеждой увидеть Шемиота. Жалюзи его окон были спущены. От цветов шел более сильный аромат, чем утром. Тюльпаны, прежде полуоткрытые, теперь зияли как рана. Тоска охватила ее с прежней силой. Снова она вернулась в комнату. Этот день измучил ее, казался бесконечным. Когда ее попросили обедать, ей уже было все равно, так она загрустила. Обед накрыли на веранде, очень городской обед, с чашками воды для умывания рук, с семью блюдами, зеленью, шампанским.

      Шемиот выглядел озабоченным. Он беспрестанно говорил о том, как должна страдать Клара в госпитале, и удивлялся, почему Алина не навестила ее.

      Она прямо посмотрела ему в глаза:

      – Мы не дружны с Кларой…

      – Почему?

      – О… самая вульгарная причина… ревность…

      – Вы правы, Алина. Это очень вульгарно.

      Неожиданно он вынул из бокового кармана и передал ей маленькую книжечку в зеленой коже с вензелем цветного золота.

      Она взяла и перелистала, бледнея. Она думала, что найдет там таинственные адреса или умышленно забытое письмо какой-нибудь женщины.

      В зеленой книжечке Шемиот записал все, что ему не нравилось в Алине, – ее неудачные жесты и выражения, ее легкомыслие, чисто животное спокойствие, равнодушие ко всему, что не касалось ее, и т. д., и т. д. Под последним числом там стояло: «Она не навестила больную Клару». Алина была потрясена. Слезы выступили у нее, крупные и яркие. Как он заботился о ней. Как он думал…

      Трогательным жестом, словно целуя молитвенник, она поцеловала эти странички…

      Не переставая улыбаться глазами, Шемиот журил ее. Да, она поступила легкомысленно… Она влюбилась – это простительно… Она созналась ему… первая… без его желания – это уже почти дурно. Теперь она приехала в имение… Ах, какая девическая неосторожность… Она губит свою репутацию чересчур легко… он не выносит женщин с двусмысленным поведением. И наконец, главное – она врывается в его жизнь не спрашиваясь, она настойчива в своей любви к нему, но он не любит настойчивых… он не дал ей права преследовать его. Она отрывает его от дела, от книг, от его привычек, она прямо-таки назойлива. Можно сказать и подумать, что она хочет женить его на себе… Боже, он не позволит ничего подобного…

      А сам думал, замечая, как Алина подавлена: «Ее внушаемость поразительна».

      Он добавил, накладывая