На исходе ночи. Алексей Калугин

раз, с нажимом произнес Ше-Марно. – За то, чтобы всем нам дожить до рассвета!

      Проигнорировать такой тост значило смертельно обидеть собеседника. Ше-Кентаро натянуто улыбнулся и поднял стакан.

      Глядя на Ону поверх края своего стакана, инспектор поднес его к губам и сделал глоток.

      Ше-Кентаро только слегка пригубил брог.

      Пристально глядя на Ше-Кентаро, инспектор взял в руку вилку, медленно протянул ее и воткнул в кусочек сим-сыра.

      – Я слушаю, продолжай.

      – Что? – не понял Ону.

      – Ты начал рассказывать о своей семье.

      Ше-Марно наколол на вилку второй кусочек сим-сыра и откусил сразу от двух.

      – Да?

      Чтобы как-то скрыть растерянность, Ше-Кентаро тоже попробовал сим-сыр. Хотя, не исключено, что он уже закусывал им выпивку, просто в его воспоминаниях данный эпизод не сохранился. Точно так же, как и начало беседы «за жизнь» со старшим инспектором Ше-Марно. Сим-сыр оказался вкусным – острый, чуть кисловатый, с запахом дымка.

      – И на чем же мы остановились? – не глядя на инспектора, как бы между прочим поинтересовался Ше-Кентаро.

      – Ты сказал, что твои родители погибли, когда тебе исполнилось двенадцать, – напомнил инспектор.

      – Да, – короткий жест кистью руки: ничего, мол, не попишешь, судьба. – На шестом большом цикле Ночи.

      – Несчастливый цикл, – заметил Ше-Марно. – Статистика утверждает, что именно на шестой большой цикл каждой Ночи приходится наибольшее число самоубийств. Впрочем, – инспектор сделал глоток из стакана, – у шестого большого цикла Дня те же самые показатели. Именно к этому сроку неуравновешенную психику окончательно клинит, – Ше-Марно крутанул пальцем у виска. – Ну, а тот, кто через это проходит, живет себе дальше. Тебе, Ону, никогда не хотелось покончить с собой?

      Вопрос был задан вроде как в шутку, но Ону все равно сделал вид, что не услышал его.

      – Мои родители погибли в железнодорожной катастрофе, – с мрачным упорством произнес он. – Это не было и не могло быть самоубийством.

      – А я разве что говорю? – повинно склонил голову инспектор.

      Но Ше-Кентаро по-прежнему его не слышал.

      – Поезд сошел с рельсов между Ду-Смарфом и Ду-Гор-Станом, – забубнил он, уставившись в тарелку с сим-сыром. – Погибли сто пятьдесят три человека. Об аварии тогда писали все газеты. У меня есть вырезки. И письмо с соболезнованиями от ва-цитика. Если нужно, я могу показать.

      – Мне-то зачем? – недоуменно пожал плечами Ше-Марно.

      Ше-Кентаро поднял на инспектора взгляд. Ону чувствовал, что от выпитого алкоголя его повело, но пока еще он мог держать себя в руках. Вот только разговорчивым сделался не в меру. Хотя в конечном итоге все зависит от того, у кого какая мерка. Ше-Кентаро вовсе не несло, он просто хотел разом выложить все, что, как он полагал, нужно было услышать инспектору.

      – Ва-цитик лично выразил мне свои соболезнования, – повторил он. – В связи с трагической гибелью родителей.

      Ше-Марно