Гамиани, или Две ночи сладострастия. Альфред де Виньи

после длительной беседы с падре Антонио, она позвала меня. Когда я вошла, падре внимательно осмотрел меня с головы до ног, удовлетворенно кивнул тете и внушительным голосом заговорил:

      – Вы стали уже совсем взрослой, дочь моя. Пора уже подумать о вашем будущем. У меня нет никаких сомнений в том, что вы посвятите свою жизнь служению Господу, но я хотел бы предупредить вас об опасностях, которые ожидают человека на этом пути. Дьявольские козни подстерегают душу на каждом шагу. Только вам покажется, что вы ушли от соблазна, как дьявол уже смущает вашу душу следующим соблазном, еще более сильно захватывающим разум твой и тело. И устоять перед ним невыносимо трудно. Дьявол живет среди нас, дьявол живет внутри нас, и, чтобы изгнать его, не всегда достаточно молитвы и крестного знамения. И если вы грешны перед Господом, только страданием вы можете искупить свою вину перед ним, только страдание поможет вам очиститься. Если ваша вера истинна, то приготовьтесь к очищению, умертвите плоть свою, и Господь не оставит вас своей милостью. Приготовьтесь принять крестную муку и молите Господа, чтобы он дал вам силы и мужества все вынести. Сегодня вечером вам предстоит первое испытание. А сейчас идите с миром, дочь моя. Я буду молиться за вас, и Господь вас не оставит.

      Подавленная и растерянная вернулась я к себе. Что меня ждет? Я попыталась молиться, но недобрые предчувствия уже полностью овладели моим сознанием. Все-таки я попросила у Господа поддержать меня в трудную минуту. Постепенно я успокоилась и продолжала думать о предстоящем испытании уже больше с любопытством, нежели с ужасом. Я вспомнила, что как-то тетка мельком говорила мне о каких-то истязаниях во искупление своих грехов, но говорила, скорее, как о чем-то приятном, чем страшном и мучительном. Теперь я уже с нетерпением ждала часа своего испытания, любопытство мучило меня, и мне казалось, что время идет невыносимо медленно.

      Вскоре после того, как часы пробили полночь, дверь в мою спальню отворилась, и на пороге появилась тетя. Она приказала мне подняться и следовать за ней. Мы пришли в ванную комнату, где тетя сама раздела меня и омыла мое тело. После этого она подала мне черный балахон. Одев его на голое тело, я почувствовала какое-то необъяснимое волнение, душевный трепет и пришла в себя, лишь услышав приказ тетки идти. Тетя была одета точно так же, как и я. Длинная черная одежда зловещими складками скрывала очертания ее тела. Молча мы вышли из дома и сели в ожидавшую нас карету. Опять внезапно подступивший страх затуманил мое сознание, и я даже не заметила, когда мы остановились, и сколько времени продолжалось наше путешествие.

      Дверь кареты распахнулась, и две сильные руки почти выхватили меня из кареты и поставили на землю. Я очутилась лицом к лицу с монахом, но рассмотреть его я никак не могла. Ночь была темная, а голова его была покрыта капюшоном. Тот же монах помог выйти из кареты и тетке. К тому времени мои глаза уже привыкли к темноте, и я смогла разглядеть, где мы находимся. Нельзя сказать, чтобы это место мне очень понравилось. Приземистый, лишенный