Надбавка за вредность. Вера Эпингер

пустую бутылочку – на душе становилось тоскливо. Понимала ведь, как тяжко будет пережить завтрашний рабочий день. И сама виновата, поделом.

      – Запомню, Насть, – зевнула я. – Слушай, а чего там у тебя со Славиком?

      – С каким Славиком? – ехидно хмыкнула Настя, а затем выпятила алые губки. – Обиделась я на него.

      – И что он опять натворил?

      – А, – махнула рукой Настя. Только в руке оказался бокал, и зеленовато–прозрачная жидкость выплеснулась на пол. Настя только приподняла бровь, пока не осознавая масштаб катастрофы.

      – Ясно, – хихикнула я.

      Отношения Славика и Насти, друживших еще со школьной скамьи, были странными – она постоянно обижалась на него из–за ерунды, а он молча терпел и продолжал ухаживать за ней. Пускай Настя и была мне дорога, но ее поведения я искренне не понимала и не одобряла.

      – Доиграешься когда–нибудь, – пригрозила я, – надоест ему твое ребячество.

      – А пусть уходит! – насупилась подруга. – Мне мужик нужен, а не мальчик. Хочу быть за каменной стеной! Вот как твой Данил был!

      – Ты сейчас серьезно? – тут же спохватилась я. – Или не знаешь, чем это все закончилось? Сама в курсе была, что я даже к тебе в гости на чай заехать не могла.

      – Угу, тут ты права, – качнула головой девушка. – Но мужик должен быть мужиком. Кста–а–а–ати, – вдруг игриво протянула она и плюхнулась ко мне на диван.

      Чуяла я, что начнется… сглазила!

      – Как там Воронцов поживает? М–м–м?

      – Да я откуда знаю, – мгновенно вспыхнула я от стыда, но алкоголь все же взял свое и я разоткровенничалась. – Красивый чертяга. Но сволочь редкостная.

      – А ты как хотела? – хохотнула Настя. – Не был бы сволочью, давно уже какая–нибудь фифа охомутала. Давай, а?

      – Чего давай? – подозрительно уставилась на подругу. Та глядела на меня со щенячьим восторгом.

      – Ну ка–а–ак? Ты ж год кукуешь, на мужиков не смотришь! Давай служебный романчик, а?

      Я подавилась кусочком яблока и закашлялась. Настя любовно похлопала меня по спине.

      – Мать, ты пьяна, – покачала головой, очухавшись и смаргивая выступившие на глаза слезы. – Иди–ка ты спать!

      – Я серьезно–о–о–о, Кир. Не, ну а чё? Холостой? Холостой! Красивый? Красивый! Начальники тоже мужики.

      – Не–е–е, спасибо, подруга. Мне такого счастья не надо.

      – Ну и дура, – надулась Настя. – Зато какая страсть была бы! Ты, он, рабочий стол, – размечталась она.

      – Пошли спать, языкастая. Вон уже третий час ночи, мне в шесть вставать, – снова зевнула я. Но Настя, прикорнувшая на мягкой спинке дивана, уже сопела.

      – У–у–у, пьяница, – хихикнула я и уложила подругу поудобнее – еще шея затечет, этого нам только не хватало.

      А сама, пошатываясь, поплелась в спальню. Упала на широкую кровать, закрывая глаза.

      ***

      Проспала! Эта мысль заставила вскочить с кровати и броситься в ванную – увы, не вышло, голова закружилась, и я со всего маху смачно вписалась лбом в дверной косяк. Мой вопль точно