Меч Господа нашего. Книга 5. Прелюдия беды. Александр Афанасьев

недорогими, прочными и надежными…

      – Пойдёт, – кивнул сержант, – а ещё есть?

      Старик достал еще две коробки.

      – Я куплю все это, старик. Сколько я должен тебе?

      – Смотря, в каких деньгах.

      В Сомали не было денег. Вообще. В ходу были деньги старого режима, непонятно, что они стоили. Со времён американцев остались доллары; но понятно, что сержанту американской армии, действующему под прикрытием, давать в дорогу доллары очень опасно. Оставались валюты соседних стран, они были уважаемы торговцами, потому что с ними расплачивались на оптовых рынках соседних стран, когда покупали товары для перепродажи дома. Сержанта снабдили кенийскими шиллингами, причем в избытке – в кенийских шиллингах он был даже не миллионером, а мультимиллионером. Один доллар меняли примерно на семьдесят – семьдесят пять кенийских шиллингов.

      – В кенийских.

      – Тогда… – старик примерно прикинул. – С тебя один миллион шиллингов за все.

      Цена была неимоверной.

      – Сколько? Да это не стоит и ста тысяч!

      Старик прицокнул языком.

      – Осторожнее, ты оскорбляешь хорошее оружие, какую службу оно тебе сослужит? Хорошо, скину сто тысяч шиллингов.

      – Сто пятьдесят…

      Доторговались до пятисот пятидесяти, если считать с длинным чехлом из грубой мешковины, который старик присовокупил к промасленной бумаге. Сержант, тщательно, по одной отсчитал купюры – они были неновыми и разного достоинства, хотя и крупными. Он был уверен, что лучше этого – на базаре не найдет, если бы он не раскусил старика, – сейчас бы купил СВД, которая двадцать лет находилась в руках дикарей и сейчас мучительно соображал бы, что с ней делать.

      – Асанте, баба… – сказал он, благодаря старика за купленное оружие.

      – Подожди, – старик закрыл дверь, – сейчас к тебе придет мальчик, подожди здесь. Он принесет тебе связку тростника. Здесь покупают сахарный тростник для того, чтобы ставить самогон. И он принесет тебе веревки. Сделаешь большую и толстую связку тростника и положишь на плечо. Иначе – те, кто стоят на входе у рынка, догадаются, что именно ты купил. Ты думаешь, я просто так прячу свой лучший товар здесь? Они пойдут за тобой и убьют тебя. Нас никто не любит…

      Нас никто не любит…

      Сержант кивнул головой.

      – Кто ты, отец? – спросил он.

      – Я – такой же, как ты, – ответил старик. – Просто я уже убил свою последнюю жертву. И теперь жду, когда они все явятся за мной. Будь осторожен, чужестранец. Здесь на улицах – больше острых глаз, чем ты думаешь.

      – Асанте, баба[25] – поблагодарил еще раз сержант…

      21 июля 1996 года. Сомали, южный Могадишо

      На улице шел бой. Точнее… боем это назвать было сложно, точнее, – это была вялая и бессмысленная перестрелка с непредсказуемым результатом. Врагов разделяла улица, никто не осмеливался ее пересечь. С одной стороны улицы были довольно

25

Спасибо, отец.