Тень. Геннадий Головко

смотрел на нее грозно и молчал. Ну, вот видишь, пресвятая Богородица, я же и говорю, это ж не грех? Богородица смотрела только на маленького Христа, абсолютно не обращая внимания на Лукерью. Вот и славно, – она тяжело поднялась с колен, опираясь рукой о стол. Вот и славно! Только надо решить, когда и как? Может, нынче ночью? А почему бы и нет? Дождалась она, когда Фрося заснет, да и шмыг на чердак! Вызвала Тень и наказала строго-настрого не попадаться никому на глаза, это, во-первых. А во-вторых, ты хочешь разговаривать научиться? Тень кивнула. Ну, вот то-то. Тогда…и она в подробностях изложила Тени свой зловещий план. …И зарыть его куда подальше, да поглубже. Поняла? Тень снова кинула. Смотри мне, не сделай шкоды, а то вообще тебя в сундуке закрою на веки вечные! Ну, ты еще здесь?!

      Никанор Бретвенский, тем временем, с покойно коротал остаток вечера в заброшенном сарае на краю деревни, удобно расположившись на сене и разложив свои нехитрые пожитки, добытые за день – пару яблок, пару печеных картошек и даже одно куриное яйцо. Чем не ужин? Его безумные глаза радостно сверкали в темноте в преддверии трапезы. И правда, что может быть лучше вкусного и сытного обеда для одинокого уставшего путника? Он потихоньку, медленно, растягивая удовольствие, начал чистить картошку. Ах, какой божественный аромат идет от этого неказистого на вид овоща! И, едва только Никанор разину рот, нацелился , прикрыв глаза, на белоснежную мякоть картофеля, как тут же вздрогнул, открыв глаза. Ему показалось, что прямо перед ним кто-то стоит. Оглянувшись, он вдруг заметил справа от себя какую-то несуразную тень. Она была ни от чего, просто сама по себе без хозяина. Слабый свет лучины из угла сарая не находил того, кто мог бы ее отбрасывать. Что за невидаль такая? Никанор с досадой отложил картофелину и встал, чтобы понять, откуда она появилась…

      Ожидание Лукерьи было мучительным. Так и не мудрено – это ж чистой воды убийство! Ох, Господи, прости меня, спаси и сохрани, пресвятая Богородица, – без устали молилась Лукерья. Однако, прошло совсем немного времени, как Тень вернулась, держа в руке что-то скользкое и кровавое. Это был человеческий язык! Лукерья чуть не упала в обморок, но взяла себя в руки и быстро направилась с Тенью на чердак. Поставила Тень перед собой, приказала открыть рот, с отвращением вставила ей в рот язык Никанора, открыла книгу и стала читать заклинание. И вот, когда она прочла последнюю фразу, язык как бы сам вылетел у нее изо рта, и залетел в рот Тени. Да так, как будто, там и был. Тень пошевелила им и произнесла: «Я… говорю…». Голос ее был такой страшный, как будто, говорил мертвец из гроба. Низкий, глухой и жуткий.

      – Господи, ну и голосок, – Лукерья аж поморщилась и быстро перекрестилась. – Не дай боже! Ну, что ж, дело сделано. Ты куда мертвеца-то дела?

      – Закопала, – прохрипела тень.

      – Фу, ты! Надеюсь, не найдет никто?

      – Не найдет.

      – Ты прям как не человек. Вроде, и говоришь, а все равно, какая-то неживая. Ладно уж, спать пора. Потом поговорим. – С этими