Роман Нелюбовича. Олег Велесов

да? Какая хоть из себя?

      – Какая… Высокая, стройная, волосы тёмные, глаза, губы… – я вздохнул мечтательно. – В библиотеке познакомились. Там литературный вечер был, и она пришла. Волосы на затылке в пучок собраны, а в глазах такая, знаешь, хитринка. Прям таки колдовская. С ней, правда, тип мрачный ходит, Илюша Герасимов…

      – Я знаю кто это, – ухмыльнулся Галыш. – Если из библиотеки и с Илюшкой, значит, Анька Арбатова. Не связывайся с ней. У меня младший брат с ней в одном классе учился.

      – Какая Арбатова? – спросил Лёха. – Петровича дочка?

      – Не, какая Петровича? Ты чё? У Петровича сын. А это Анька, этого, как его… директора… м-м-м-м… редактора. Редактора газеты! Ну, того самого, как его… Имя вылетело.

      – А, вон какие Арбатовы. Ну всё, понял. Серёня, спишь что ли? Давай ещё по соточке.

      Я хмыкнул. Значит, её Аня зовут и она Геннадия Григорьевича дочь. Однако. Теперь понятно, какие знаки она имела ввиду. А этот Илюша тот ещё пройдоха. Ухватился за юбку редакторской дочки! Молодец. Иначе не видать ему публикаций в газете…

      Зазвенел телефон, я посмотрел – смайлик – впервые, наверное, не захотелось отвечать. То ли настроение такое равнодушное, то ли просто перегорел, но всё же ответил:

      – Да, Солнце.

      – Я же просила!..

      – Просила, просила. Отвыкну, обещаю. Чего хотела?

      – Ты занят там чем-то? Пьёшь что ли опять?

      Ничего от неё не скроешь, словно чувствует, ну да теперь других пускай воспитывает.

      – Слушай, говори, чего хотела или я телефон выключу.

      По ту сторону связи возникла тишина, та самая, которая взрывается. Я приготовился к гневному всплеску, даже губы сжал, чтоб ненароком не взорваться в ответ, и очень удивился, услышав осторожное:

      – У тебя всё в порядке?

      – Да. Говори, давай.

      Она ещё помолчала, я услышал звуки, похожие на всхлипывание. Но она никогда не плакала; злилась – да, но не плакала.

      – Вадим хочет к тебе приехать, – голос спокойный, уверенный и немного недовольный, но это не удивительно: Вадим всегда был маменькиным сыночком, а тут, можно сказать, проявление характера, поэтому понятно, почему недовольный. – Не знаю, откуда на него такая блажь нашла, но я не против.

      – Я тем более не против, пусть приезжает.

      – Хорошо, я передам ему. Пока.

      – Пока.

      Я задумался: ко мне хочет приехать сын. Странно. За десять последних лет мы виделись с ним раз пять, может шесть. Ещё звонил ему на дни рожденья, поздравлял – и вдруг хочет приехать. Странно. Даже как-то… даже как-то боязно. Что я скажу ему при встрече?

      – Что случалось? – спросил Лёха.

      – Да ничего… так, сын приезжает.

      – Сын? Большой?

      – Двадцать два года.

      – Большой. Женат?

      – Какое, даже в армии не был.

      – Не был? – хмыкнул Галыш. – Армия нужна, без неё мужик никак, тем более нынче всего год служить. Это мы по два года отхватили – это да. А год, так, бахвальство. Батя мой вообще трёшку служил в пехоте. А на море и того больше.

      – Не