Второй ошибки не будет. Мария Воронова

резко остановить, – улыбнулась жена, – остальное доделает инерция.

      – Так? – дочка энергично махнула рукой, и на тарелку шлепнулась кирпично-красная субстанция.

      – Великолепно.

      Засмеявшись, жена села на свое место, от тесноты располагавшееся немножко на углу. Очень давно, когда они даже не встречались, а Анатолий просто был влюблен, Лиза свято верила в ужасную примету, что сидеть на углу – семь лет без взаимности, а теперь ничего не поделаешь. Он сам слишком крупный мужчина, у дочки вся жизнь впереди, ей важнее, а мама – это мама.

      – Как огурчики?

      – Умереть не встать!

      Для убедительности Анатолий показал большой палец.

      – А что ты картошку не ешь, Лиза? – вдруг спросила мама.

      – Спасибо, Анна Сергеевна, не хочется.

      – Все фигуру бережешь?

      – Просто не хочется.

      – И Олечке воробьиную порцию положила.

      – Мне кажется, вполне достаточную.

      Мама встала и, с трудом поворачиваясь в тесном пространстве между столом и плитой, добавила Оле еще картошки.

      – Вот так, солнышко, кушай, бабушка лучше знает.

      – Анна Сергеевна, пусть Оля сама решит.

      – Ты бы лучше последила, что ребенок у тебя напихивается кетчупом. Вот что вредно!

      – Оля, слышала?

      Дочь насупленно молчала, и Лиза погладила ее по голове.

      – А то химию всякую едят, а картошка им не годится! – сварливо проговорила мама.

      – Но ведь это действительно тяжелая пища, – попыталась возразить Лиза.

      – Не выдумывай! Мы ели и нормальные выросли, а все эти ваши новомодные диеты – чушь собачья! Да, Олечка? Смотри, какого бабушка папу красивого вырастила и тебя вырастит.

      Оля промолчала, а Лиза поморщилась:

      – Давайте сменим тему.

      – А ты ешь по-человечески!

      – Я ем столько, сколько нужно.

      – Я бы на твоем месте, Толенька, задумалась, что это у тебя жена все худеет и худеет. Все фигуру бережет и бережет. Других забот, что ли, нет? Мы в наше время беспокоились о семье, а не о фигуре.

      – Я справляюсь со своими обязанностями, – процедила Лиза.

      – Это тебе так кажется, потому что ты эгоистка.

      Лиза пристально взглянула на мужа.

      – Мам, ну что ты такое говоришь, – промямлил Анатолий.

      Мама ничего не ответила, но поджала губы очень красноречиво.

      Чай пили в гробовом молчании.

      После ужина жена вышла на лестницу, Анатолий последовал за ней.

      Одна из узких железных полосок лестничных перил оказалась отогнута и торчала в пролет, видимо, у кого-то из соседей взыграла удаль молодецкая.

      Анатолий с усилием вернул полоску на место и огляделся. Краска на стенах облупилась, оконные стекла в змейках трещин, кашляни возле них посильнее – и осыплются. Почтовые ящики в языках черной копоти, на подоконнике пустая консервная банка, набитая окурками. Уныние и запустение, но скоро они переедут в новый дом. Интересно,