Машина страха. Антон Чиж

нельзя: на противоположной стене. Юноша был не просто плохим стрелком. Слепой по сравнению с ним сумел бы выстрелить точнее. А Сверчков праздничный салют устроил. Необычное покушение. Можно сказать, уникальное. Лебедев наверняка ничего подобного не видел. Если только Бурцов окончательно не перепутал. Или тут нечто другое.

      Ванзаров стоял на огневой позиции еще недавно образцового юноши.

      – Сверчков стрелял отсюда?

      – Именно…

      Спросить судебного следователя: «Вы ничего не путаете?» – даже Ванзаров не смог. Это как спросить: «Вы идиот, господин Бурцов, или показалось?»

      – Стрелял не целясь?

      – Рука трясется, на курок давит… Глаза безумные… К счастью, Сверчков раньше оружие в руки не брал… Повезло мне опять… Надеюсь, вы увидели достаточно? – Бурцов явно указывал: не для того отдано поручение, чтобы отнимали его время. – Что-то еще?

      Ванзарову не оставили выбора.

      – Мне необходимо знать истинные цели, ради которых Сверчков был направлен в кружок спиритов, – сказал он.

      К такому тону и подобным вопросам Бурцов не привык. Потому что сам задавал их. Но выражать начальственный гнев было глупо. Имея дело с таким умным чиновником сыска.

      – Полагаете, у него была еще цель? – спросил он.

      – Непременно, – твердо ответил Ванзаров. Чем похоронил надежду Бурцова на нечто важное.

      – На чем держится ваша уверенность?

      – Сверчков ведет дневник наблюдений, в котором скупо отмечены сеансы, почти без комментариев о спиритизме, зато напротив участников множество пометок. Почему так странно? Да потому что ему дела нет до спиритических явлений. Он пытается разузнать как можно больше о членах кружка.

      – И только?

      – Сверчков смутился, когда я спросил про первую жену Иртемьева.

      – Откуда вы узнали про нее?

      – Из того же дневника…

      – Безмозглый идиот! – Бурцов добавил крепкое словцо. – Ничего поручить нельзя…

      – Ваш подопечный ничего не записал, – сказал Ванзаров. – Делал все, что умел.

      Бурцов подумал, что его нагло провели. Он слышал, что Ванзаров мастер на подобные фокусы.

      – Тогда как это понимать? – строго спросил он.

      – Сверчков записал жену Иртемьева как «Афина И.».

      Как ни пытался, следователь не мог понять, каким образом из такой мелочи можно сделать вывод, разрушивший секрет. Спросить было выше его достоинства. А Ванзаров не счел нужным раскрыть. Каждый остался при своем.

      – Допустим. И что?

      – У Иртемьева след от обручального кольца, которое он носил много лет, не снимая.

      – Вы и до Иртемьева уже добрались? – спросил Бурцов, невольно поражаясь лихости чиновника сыска.

      – Необходимо для розыска, – сказал Ванзаров, как о простейшем деле. – Мне продолжать?

      Бурцов кивнул.

      – Точно не скажу, но, скорее всего, мадам Иртемьева умерла около двух лет назад. Вы отправили Сверчкова негласно выяснить причины ее смерти…

      Господин Ванзаров не