Мелодия для саксофона. Наталия Антонова

Дорин мог отомстить вашей бабушке?

      – Вы что же думаете, что Володька убил мою бабушку? – изумилась девушка.

      – А вы так не думаете?

      – Нет, конечно! Это же чушь!

      – Почему?

      – Потому что Володька художник! И ещё Пушкин сказал, – в запальчивости проговорила она, – что гений и злодейство несовместимы!

      – Во-первых, Владимир Маркович Дорин пока не признан гением.

      Инесса хотела что-то сказать, но следователь не дал ей сделать этого, продолжив:

      – А во-вторых, Пушкин хоть и гений, но в криминалистике – не авторитет.

      – Да как вы можете! – возмутилась Инесса.

      – Чего вы сердитесь, – вздохнул Наполеонов, – вот Сальери же он обвинил в предумышленном убийстве, не собрав предварительно доказательств. Да и с Борисом Годуновым не всё так однозначно, как писал Александр Сергеевич.

      – Но он же художник!

      – Вот именно, – улыбнулся следователь, – так что отодвинем этот бессмысленный спор в сторону и останемся при своём.

      – При чём при своём? – не поняла Инесса.

      – Вы при том, что ваш Володька ангел безгрешный, а я при том, что нужно проверить его алиби на момент убийства вашей бабушки. Простите, – следователь развёл руками.

      – Делайте, что хотите, – сказала Инесса, поджав губы, и добавила: – Только зря время потратите.

      – Работа у нас такая, – вздохнул Наполеонов и предложил: – Давайте, я вас домой отвезу.

      – Сама доберусь, – отрезала она.

      – Конечно, доберётесь, – согласился он добродушно, – но на машине быстрее. А вам, наверное, нужно и ужин готовить, и уроки брата проверить, и с отцом посидеть.

      – Ладно уж, уговорили, – оттаяла девушка, – везите.

      К счастью, пробок на их пути в этот день не было и Наполеонов, быстро домчав девушку до дома, позвонил Славину.

      Ещё поджидая идущую к нему Инессу Бессонову, следователь уже знал, кому он поручит заняться художником Дориным.

      Дмитрий Славин когда-то учился в художественной школе, а отец его владеет современной галереей живописи «Вишнёвая роща».

      «Так что ему и карты в руки», – решил Наполеонов.

      – Алло, – прозвучал голос в трубке.

      – Дима, ты где?

      – В отделении, – ответил оперативник.

      – Бездельничаешь…

      – Вам побездельничаешь! – сделал вид, что обиделся, оперативник.

      На самом деле Славин никогда не обижался, считал это делом затратным и контрпродуктивным. Обижаться на начальство – себе дороже, а от остальных можно просто отмахнуться и переключиться на что-то более приятное.

      Между тем Наполеонов, от которого оперативнику отмахнуться никак не получится, продолжил:

      – Вот это правильно, тем более что я тебе работёнку хочу поручить и как раз по твоему профилю.

      – По моему профилю? – удивился Дмитрий, гадая, чего же там изобрёл для него Наполеонов.

      – Ну, ты же у нас художник.

      – Я опер, – отрезал Славин.

      – Ну, ладно, ладно, опер, – согласился следователь, – но с художественным наклоном.

      Славин