Невеста Перуна. Наталья Ладица

проясняется разум, боль в теле утихает, оставляя о себе лишь неприятные воспоминания. Подобрав краюшкой последние капли удивительного угощения, воин блаженно откинулся на подушки.

      – Теперь я могу получить ответы на свои вопросы?

      Девушка кивнула.

      – Давно я здесь?

      – Уж третий день пошёл.

      Да уж, немало. В Новгороде, наверное, переполох. Или радость великая.

      – Ты меня вылечила?

      – Нет, моих познаний не хватает на то, чтобы творить подобные чудеса. Ты был отравлен очень сильным ядом. Он сгущает кровь и не даёт работать сердцу. Против яда этого нет никакого лекарства, да и действует он слишком быстро. Приди мы на миг позднее, и помощь бы уже не потребовалась. Никто, кроме моей сестры не обладает способностью лечить подобные недуги. Она не позволила яду дальше растекаться по жилам, собрала большую часть в один плотный кровянистый комок, заставляя кровь саму избавляться от сгустков, и вытащила его из твоего тела. Для этого нам пришлось сделать надрез на левом плече. Ты потерял много крови, да и часть яда осталась внутри, поэтому и слабость не проходит. Однако шрам у тебя на щеке останется, яд слишком сильно выжег кожу.

      – Ничего, я не красная девица, чтоб над шрамами рыдать. Скажи мне лучше, как твоя сестра это делает. Сколько лет живу, а про подобное диво не слыхивал, – насмешливо спросил Рюрик.

      – Спроси у неё сам, когда она придёт. Если захочет, то скажет, – лукаво блеснула глазами Ефанда.

      – А если я заставлю?

      Девушка весело засмеялась, но на вопрос не ответила.

      – Где же сейчас твоя чудесница-сестра и дед? Очень хотелось бы с ними потолковать.

      – Деда позвали в деревню к больному, и сегодня он едва ли вернётся. А сестра скоро будет. Она поехала в Новгород к брату. Надо же его известить, что у нас гость.

      Весть о брате, а особенно то, что он ещё не знает о князе в своём доме, была не особенно приятна. Рюрик прекрасно понимал, что вряд ли сможет сейчас защитить себя, а умереть вот так, в чужом доме, прирезанным, точно жертвенный бычок, не очень то хотелось. Однако он решил немного сменить тему.

      – Говоришь, тебя зовут Ефандой? Впервые слышу, чтобы славянка называлась урманским именем.

      – А я впервые вижу варяга с очами славянина.

      Рюрик усмехнулся, по достоинству оценив смелый ответ.

      – И что же, тебя оставили одну, наедине с кровожадным варягом, не боясь ни за твою честь, ни за твою жизнь, ни за своё добро? – насмешливо спросил князь.

      На лице девушки отразилось недоумение, затем удивление, и, наконец, она разразилась весёлым смехом:

      – О, боги всемогущие! Неужели все витязи столь самонадеянны? Да ты сейчас не то что на меня напасть, но и цыплёнка обидеть не сможешь!

      Рюрик немного смутился, но был вынужден признать правоту Ефанды, и его безудержный хохот присоединился к девичьему веселью.

      Вдруг князь оборвал смех и к чему-то напряжённо прислушался. На дворе послышались