Я у тебя есть. Анастасия Кобякова

скрипнув послушно поддалась. За ней начинался узкий коридор, выкрашенный коричневой краской, всякий раз проходя по нему, я удивляюсь, кому в голову пришла такая безумная идея. Редкие светильники на потолке, где через одну мигали, постепенно перегорая лампы, дополняли картину. Хозяева магазина, не скупившиеся на красочное оформление торговых площадей, в то же время скупились даже на самое простое, отказываясь замечать убогость и неприглядность служебных помещений.

      Этот гипермаркет можно сравнить с конфетой с сюрпризом, внешне красивый привлекательный фантик, а внутри, под ним, может таиться всё что угодно.

      Коридор выводил к раздевалкам, они разделялись на мужские и женские, хоть за это спасибо. Я зашла в свою, предназначенную для кассиров, и плотно прикрыла за собой дверь.

      – Привет! – бодро поприветствовала меня коллега по смене.

      – Привет, Наташ, – поздоровалась я, – ты сегодня рано.

      – Да, – глухо подтвердила она, надевая через голову блузку униформы, – Кирилл меня сегодня подбросил.

      – Тогда понятно, – произнесла я, отвернувшись к своему шкафчику, – сегодня должно быть праздник, раз твой муж сподобился подвезти.

      – Ты удивишься, – ничуть не обидевшись, сказала она, – но сегодня обычный день, без знаменательных событий.

      – Хочется верить, что Кирилл начал путь исправления, – ничуть не веря в свои собственные слова, высказалась я.

      – Ты не представляешь, как я счастлива таким переменам! – радостно воскликнула Наталья.

      – Очень даже представляю, – отозвалась я, вытаскивая из шкафчика свою униформу, – порой мне кажется, что я незримо живу вместе с вами.

      – Что тут поделаешь, нельзя же все эмоции держать постоянно в себе, – пожала плечами Наталья и отвела глаза.

      – Конечно, нельзя, – вздохнула я, мысленно обращаясь к своей ситуации.

      Как можно расценить моё собственное положение? Я не делилась с коллегами своими проблемами, держала мысли и переживания при себе, не допускала в свою жизнь чужое мнение и не просила помощи. Это нормально и правильно, ни к чему нагружать окружающих своими жалобами. Только сложность и скорбность моей ситуации всё равно просочилась в стены гипермаркета. Мне пришлось трудно, невыносимо долгое время ощущать на себе сочувствующие взгляды и слышать перешептывание коллег. Спустя почти три года и то, нет-нет да и промелькнет в чьём-то разговоре воспоминание о трагедии. Сотрудники стараются относиться ко мне как ко всем другим, но у них это не особо получается.

      – Ты идёшь?

      – Да, конечно, – ответила я, захлопнув дверь шкафчика.

      На рабочее место запрещалось брать личные вещи, даже телефон был под запретом. Приходилось каждую смену проводить в напряжении и мольбах, надеясь, что ничего серьёзного за это время не случится.

      – Таня, ты ещё не проснулась? – услышала я недовольный голос старшего кассира Ларисы.

      – Нет-нет, всё нормально, – поторопилась