Там, куда я ухожу. Александр Викторович Варенников

на солнце в Афгане. Слышал по радио. И про твоего отца слышал. Зря с ним так…

      – Не тебе решать, зря, не зря, – сухо оборвал Даниил. – Случилось, и все тут. Он сам признал свою вину.

      Темнолицый ничего не сказал. Вскинул автомат и дал короткую очередь по фюзеляжу.

      – Нужно, чтобы ты дал показания в суде. Дело Трофимова, – продолжил Даниил, когда стих гром выстрелов. – Он отправится в тюрьму на всю оставшуюся жизнь. И потянет за собой ублюдков из «Kingston Gold». Ты мне в этом поможешь. Согласен?

      Темнолицый усмехнулся.

      – А есть еще варианты? – спросил он.

      – Есть. Если хочешь лишиться своей игрушки, – ответил Даниил, указав пальцем на автомат.

      Темнолицый, чуть подумав, кивнул. Расстегнул верхнюю пуговицу ватника.

      – В конце сентября. В окружной столице, – добавил Даниил и крепко затянулся сигаретой.

      – Слышал, ты в отпуск с понедельника?

      – Да, сгоняю, пока есть время. Два года в этой чертовой дыре – слишком долго.

      – Мне казалось, ты был рад вернуться в родные края.

      Даниил пожал плечами.

      – Там хорошо, где нас нет. Ну а меня сейчас нет на черноморском побережье. Неподалеку от Сочи. Местечко под названием Лазаревское. Бывал там?

      Темнолицый усмехнулся.

      – Из жарких мест только Афганистан знаю. Я всю жизнь провел здесь, в Заполярье, – он помедлил. – Есть места, которые никогда не отпускают. Да ты и сам прекрасно это знаешь.

      Даниил знал, что возвращение в родной город спустя двадцать лет было, может, не самым лучшим решением в его жизни, но уж точно правильным. Так зачастую бывает, что «лучшее» и «правильное» не совпадают по своему наполнению. Как бы ты ни старался обмануть себя.

      Вернувшись в город, окутанный легкой туманной дымкой, Даниил припарковал служебный «уазик» около отдела милиции – здания, выкрашенного в темно-зеленый цвет, с белыми колоннами, оттого так выделявшегося среди типовых пятиэтажек и кособоких «коробов». По пути ему встретились коллеги, курившие крепкие сигареты и столь же крепко обсуждавшие недавние события в Южной Осетии.

      – Эй, Некрасов, – махнул Даниилу старлей Головин. – Надоел уже мельтешить тут. Сваливай в отпуск, трудяга чертов!

      Даниил лишь усмехнулся в ответ, но промолчал. Вместо того, чтобы тратить энергию на слова, он подскочил к щуплому Головину сбоку и с легкостью обхватил его шею правой рукой. Тот машинально впился пальцами в предплечье Даниила.

      – Ну что же ты, не рад меня видеть?! – усмехнулся Некрасов. – Соскучишься еще, старлей.

      Отпустив коллегу, Даниил дружелюбно похлопал его по плечу. Тот в ответ кисло улыбнулся, потирая шею и едва сдерживая кашель.

      – Ты надолго, Дань? – спросил куда более спокойный в поведении опер по фамилии Румынов. – Дело там одно есть. Может, подсобишь?

      – Давай позже, ладно?

      Не дожидаясь ответа, Даниил направился к дверям отдела. Знал, что на обратном пути вряд ли встретит Румынова, и некое «дело» отвалится само по себе.

      Заскочить