Центр Исправления Кармы. Академия фантомов. Ноа Дельфи

с едва уловимым лязгом передвигала с места на место кованые фигурки и символы по серебряной поверхности, составляя для начальника расписание дел на завтра. Комната была обставлена со вкусом и, за исключением рабочего стола Данте, представляла собой образец порядка. Вдоль стен, на треть высоты обитых резными панелями из красного дерева, а выше – обсидиановых, расписанных витиеватыми алыми арабесками, располагались стройные стеллажи с одинаковыми черными папками для бумаг. Напротив стола и кресла хозяина стояла пара кресел поменьше – для посетителей. Единственное высокое окно почти всегда было закрыто парчовой портьерой благородного оттенка бордо с серебряным шитьем. Единственным украшением, и то с большой натяжкой, можно было назвать полыхающую огнем надпись на стене позади кресла Директора: «Memento vita». Под стеллажами, креслами, столом и ногами массажиста мягкой лужайкой расстилался ковер с длинным ворсом, таким же черным и блестящим, как обсидиановый стол. На столе между тем в полном хаосе были раскиданы бумаги, папки, книги, писчие принадлежности и, кажется, даже набор для шитья.

      Дверь взялась было за железного человечка, застывшего в позе борца за революцию с поднятым флагом, но повозив фигурку туда-сюда по клетушкам обивки, так и не придумала, куда ее пристроить.

      – Директор? – негромко лязгнула секретарша.

      – М-м, – лениво отозвался Данте, не отрывая глаз от огненного потолка.

      – Что делать с либералами, которые приходили сегодня? – поинтересовалась дверь, покачивая фигуркой с флагом. – Вы пообещали им райскую жизнь, но сектор для борцов с системой сейчас переполнен. Куда бы их пристроить?

      – Дай подумать, – Данте нехотя приподнялся и покачал головой, давая понять Рохасу, что в нежных пальчиках больше не нуждается. Палач-массажист мрачно кивнул и направился к выходу. Дверь послушно отворилась, пропуская слугу.

      – Эх! – Данте по-кошачьи потянулся, снял ноги с подлокотника и даже на долю секунды сел ровно, как положено высокому начальству. Но врожденная креативность взяла свое, и ангелоподобный Директор ада почти улегся на стол из вулканического стекла, подперев щеки кулаками. – Что ж нам сообразить с этими борцами за свободу и справедливость, а?

      Данте сделал вид, что печально вздыхает. Дверь почтительно промолчала.

      – В этом веке им не живется прямо, все мрут и мрут, и все ко мне да ко мне. Что ни день – то новая партия! Может, мы с тобой что-то пропустили, и на том свете воцарился тотальный террор. А, дверь? Что им все свободы не хватает?

      – Понятия не имею, Директор, – нейтральным тоном ответила дверь, привыкшая за долгие века службы не портить шефу риторические вопросы своей мудростью. – А как вы полагаете?

      – О, это вопрос вопросов, – «скорбно» провозгласил Данте, откидываясь на кресле и забрасывая одну ногу прямо на блестящую столешницу. – Вероятно, такова человеческая природа. Сколько им не дай, все равно мало. Помнится, еще четыре-пять веков назад человечки