Шкура белого бизона. Джеймс Уиллард Шульц

нож и хотел было помочь нам, но был остановлен протестующим криком женщин.

      – Ты неверующий. Ты не молишься Солнцу – ты не должен касаться священного белого животного! – сказали они.

      – Хорошо, а почему тогда это делает Красный Лис? – спросил он, указывая на меня.

      – Ах! Он совсем другое дело, он верующий. Разве не он убил белое животное? Солнце любит его, у него полное право его свежевать, – ответила Женщина-Горностай, и другие женщины хором подтвердили ее правоту.

      Я не стал возражать ей и не стал смотреть на отца и Бакли – как я понял, они были недовольны.

      Туша скоро была освежевана, и, как только шкура была снята, Женщина-Горностай сказала:

      – Красный Лис, ты теперь должен отдать эту тушу Тому, Кто Наверху.

      – Я не могу. Я не знаю верных слов, не знаю, как это делать. Пусть Апси совершит обряд, – ответил я. Я не стал говорить, что мне неудобно делать это под хмурыми взглядами дяди и Бакли и стать впоследствии объектом их бесконечных шуток.

      Так что, подняв руки к небу, Апси запел:

      – О, Солнце! О ты, Могучий Путник в синеве, будь к нам милостиво. Пожалей всех нас – мужчин, женщин, детей. Ты дало нам его, одного из своих священных животных. Мы взяли его шкуру, чтобы тщательно выделать ее для тебя и отдать тебе, когда мы в следующий раз построим священную хижину. А теперь мы, как ты много лет назад велело нам делать, отдаем тебе всю его тушу. Так будь же милостиво к нам! Дай нам долгую жизнь, богатую и счастливую. Дай всем нам дожить до старости.

      – Да, Солнце! Будь милостиво ко всем нам! – подхватили женщины и дети.

      После этого мы с Апси привязали тяжелую шкуру к моему седлу, и длинный караван тронулся в путь. Я услышал, как Бакли сказал дяде:

      – Генри настоящий индеец, только кожа другая; он действительно верит в эту чушь насчет Солнца.

      На что дядя ответил:

      – Да, это так, он действительно верит, и, между прочим, это совсем не вредит бизнесу с черноногими; напротив, мы удерживаем их от того, чтобы иметь дело с дюжиной наших конкурентов.

      Миновав травянистый склон, мы стали двигаться медленнее, пробираясь через лес, но, наконец, вышли на большой, прилегающий к озеру участок прерии. Моему дяде здесь чрезвычайно понравилось.

      – Это место как раз для нашего поста, – сказал он. – Рядом ручей, кругом полно крупных ровных сосен, из которых можно построить целый город.

      Наши работники распрягли лошадей и пустили их пастись, потом собрались в круг, чтобы покурить и поговорить, пока женщины и дети разгружают и расседлывают своих многочисленных лошадей и ставят вигвамы у края леса. Мы с Апси тем временем сделали большую деревянную раму из четырех длинных сосновых жердей и растянули на ней бизонью шкуру, внутренней стороной наружу, и прислонили ее к дереву, чтобы она просохла. Потом Женщина-Горностай позвала нас ужинать.

      Вигвам наш был более чем удобным – с лежанками, покрытыми бизоньими шкурами и одеялами, с висевшими на шестах парфлешами