Ива-иволга. Надежда Волкова

праздничной дефицитной колбасы «Сервелат» нарезали. Сыра в Ташкенте сроду не было, огурцы, помидоры маринованные из погреба да самодельное «лечо». Несколько тортов «Сказка», до которых так и не добрались. Запаслись местными напитками «Ок-Муссалас», «Баян-Ширей» и компотами в трёхлитровых банках родительского приготовления. Второй год как страна ускорялась и перестраивалась, нещадно боролась с алкоголизмом не через экономику, а безжалостно вырубая виноградники. Сухой закон работал вовсю, но, зная ходы-выходы, в Узбекистане ещё можно было достать всё. Из-под полы Санина мать помогла раздобыть вина производства Ташкентского винзавода.

      Столы накрыли на веранде, под танцы определили зал. Ленка сидела между Серым и Лёнчиком и поначалу смущалась, ни разу в жизни ещё не пила и опростоволоситься не хотелось. Смотрела исподтишка за всеми – выпивают потихоньку, никто не валяется, все весёлые.

      – Давай, Ленк, по глоточку, – Лёнчик не оставил боевую подругу в беде и принялся обучать искусству пития.

      Она набрала полный рот, переборщила и всё сразу проглотить не смогла. По закону сообщающихся сосудов часть незамедлительно вытекла через ноздри. Закашлялась, чихнула, Серый сунул ей под нос кухонное полотенце.

      – Кто за тобой гонится, алкашка? – засмеялся Лёнчик, у самого глазки уже масляные. – Ну как?

      – Кислятина, – честно призналась она.

      – Может, другое налить? – спросил Серый.

      Раз уж села в лужу при всём честном народе, какая теперь разница? Отважно сказала: «Да». Он плеснул на донышко в пустой фужер и она с осторожностью попробовала «Баян-Ширей». Холодненькое, сладковатое, а персиковый компот лучше, или вишнёвый. Но не позориться же до конца, тем более пацаны терпеливо ждут её реакцию, в лицо заглядывают.

      – Вкусненько, – сказала небрежно, Серый удовлетворённо кивнул и добавил до краёв.

      Ленка с обречённостью смотрела на массивный хрустальный кубок, встала вместе со всеми, чокнулась и выпила до дна.

      Если бы тогда понимала, что вино бывает разное: столовое, креплёное, сухое и прочая, и прочая, то может быть и не набралась. Цедила бы потихоньку «Ок-Муссалас», вместе со всеми дотянула до утра и на своих двоих доползла до дома. Но получилось как получилось: раз, другой и к танцам она подошла не в меру смешливая и жизнерадостная, хохотала беспричинно, путалась в подоле синего платья из трикотина (мода тогда была ниже колен). В общем, проходила испытание алкоголем.

      Быструю музыку свели на «нет» за полчаса. Собираться шумной компанией без предков, чтобы скакать? Не-ет. Медляк, медляк и ещё сто пятнадцать раз медляк, прижимались вплотную. Парни властные и брутальные все до одного, прилепят ладони под лопатками девчонок, а те и млеют. Доверчиво голову на плечо пацанам положат и сопят им в воротничок рубашки, они, в свою очередь, щекой льнут к дамским ушкам. Так и топчутся, как сросшиеся головами сиамские близнецы, вздыхают в свете ёлочных огней. Вся функция никому ненужной ёлки – таинственно мерцать в темноте, на доли секунды выхватывая жёлтые, зелёные, оранжевые одухотворённые алкоголем лица.

      Даже поддатый Лёнчик танцевал не меньше