День, когда пропала Вероника. Александра Миронова

все понимала. Никто не оборвет агонию, не пристрелит из жалости загнанную лошадь. Разве что она сама убьется.

      – Скажи, что мне сделать? Хочешь, кольцо тебе куплю с большим бриллиантом? Или поедем в кругосветное путешествие? Наплюем на деньги, да и есть они, на самом деле. Давай? Только ты и я? Попрошу родителей за Верочкой присмотреть или отправим ее к твоим? Как тебе такая идея?

      – Ничего мне не нужно, – захлебнувшись очередным приступом слез прошептала Маша, прижимаясь к человеку, успевшему стать родным за все эти годы, – я вас не брошу, не переживай.

* * *

      Что ей было терять? Жизнь? Но ведь она и так была мертва. Мертва, когда смотрела, как танцует и поет ее дочь, когда слушала наивные детские рассказы о первых радостях и печалях. Глубоко внутри она вяло завидовала Верочке, хотела бы оказаться на ее месте, когда рядом есть взрослый, который может о тебе позаботиться и, поделив мир на черное и белое, легко и просто рассказать, как будет «правильно» и «хорошо». Рассказать, как лучше выйти из сложной ситуации и как поступить, чтобы обойтись наименьшими потерями.

      Детство никогда не вернется, а с ним и теплое ощущение такого простого и всеобъемлющего счастья. Есть лишь одно место в мире, где она снова могла почувствовать себя маленькой девочкой и спрятаться от всех невзгод, но это место было для нее закрыто. И все чаще она задавала себе вопрос, а был ли смысл жить еще где-то, помимо этого самого места?

      Вначале у нее не было ответа на опасный вопрос, но затем он, конечно же, появился. Написав черной несмываемой краской на выжженной белой доске, в которую превратилась ее душа: «Нет».

      Если не рядом с ним, то нет смысла жить где-то еще.

      Она пыталась поговорить об этом с психологом, но он зачем-то стал спрашивать ее об отношениях с родителями, а потом предложил пойти на консультацию к психиатру, сообщив почти интимным шепотом, что только тот сможет выписать ей подходящее лекарство. Кажется, она тогда рассмеялась. Как лекарством можно заполнить душевную пустоту? Они хотят превратить ее в растение, пускающее слюни на сентиментальные мелодрамы и восторженно хлопающее в ладоши при виде кривобоких шедевров собственного ребенка. Нет, не выйдет. Она видит их насквозь.

      Маша пыталась рассказать о том, что она не создана для материнства. Постыдная правда, которую принято скрывать. Чтобы окружающие не узнали, какое ты чудовище на самом деле. Ведь если в тебе нет материнского инстинкта, значит, ты генетический брак, ошибка природы, не имеющая право на существование.

      Ее собственная мама была прекрасной, любящей, заботливой матерью, вознесшей дочь на пьедестал. А вот на ней, Маше, природа дала сбой. Ведь она так и не смогла полюбить ребенка от нелюбимого человека.

      Иногда такое случается. Материнский инстинкт не всем женщинам раздается по умолчанию, кто-то напрочь его лишен. Но очень немногим хватает смелости открыто заявить об этом, и выдержать избиение камнями, что неизменно обрушатся, стоит лишь заикнуться, что ты не хочешь детей. Отчаянных смельчаков (забавно, но