Первая мрачная ночь. Маргарита Малинина

те раз! «Ты больной?» – чуть было не сорвалось с моих уст, но я придержала язычок.

      – Я трогала его, когда он был уже труп. При жизни я его не знала, – снизошла я до пояснения.

      – В котором часу вы обнаружили труп? – тут же отреагировал он. Просто непробиваемый какой-то! Говорит о трупах как… ну о вениках, что ли. Хотя в его работе по-другому нельзя.

      – Было, наверно, минут двадцать первого. Я шла по Березовке…

      – Минуточку, – прервал он даму. Как не стыдно! – Как это шли? Гуляли, что ли? Ночью? Одна?

      – Нет! Хотя… ну да, что-то вроде того. Вот. А потом я завалилась в кусты.

      – Как это? В нетрезвом виде, что ль, гуляли?

      Нет, это просто возмутительно! Как можно перебивать даму на каждом слове? Безобразие!

      – Я вообще не пью! – с какой-то особенной гордостью произнесла я. – Меня просто занесло маленько.

      Подумав чуть-чуть, я решила хихикнуть, ну, чтобы показать, что я демонстрирую свое чувства юмора (в чьем наличии я уж, честно говоря, видя его реакцию, а точнее, отсутствие подобающей реакции, стала сомневаться), а не говорю на полном серьезе, а то подумает, что у меня не все в порядке с головой.

      – Понятненько. Слушайте, почему вы все время ухмыляетесь? Вам что здесь, цирк?

      – А почему вы все время возмущаетесь? – почти дружелюбно спросила я, на что он, еле сдерживая ярость, ответил:

      – Послушайте меня, Юлия Сергеевна. Вы находитесь в моем кабинете, я следователь…

      – Рада познакомиться, – перебил его поток красноречия мой непокорный язык, решивший, что не все хозяину кабинета даму перебивать, можно и нам разок потешить самолюбие, и я сразу поняла, что зря: Акунинский покраснел, вспотел, достал из кармана пиджака платочек очень трогательной расцветочки – голубенький в розовенький горошек – и, вытирая вспотевшую от вырывающегося наружу гнева лысинку, тем не менее продолжил:

      – …я следователь, к тому же в два раза вас старше, так что будьте так любезны уважать меня, а именно: вести себя здесь прилично и отвечать на мои вопросы, все понятно? – На этих словах я присмирела, и все было бы хорошо, но черт его дернул добавить еще одну фразу: – Иначе придется сделать вам прививку от бешенства.

      Вот и все. Тут должна пояснить, что, имея маму врача, я до смерти, ну просто панически боюсь всяких прививок, уколов, взятия крови из пальца или вены, операций и прочего. А с возрастом эта боязнь все усиливается; заболев даже гриппом, я не позволяю маме вызывать врача на дом и лечусь народными средствами. Я дошла уже до того, что при любом упоминании об анализах незамедлительно падаю в обморок. Что я и сделала.

      Очнулась я в палате. Нет, вру, конечно, ни в какой и не в палате, а в обыкновенном медицинском кабинете, находящемся здесь же, в этом здании, на первом этаже. Я видела его, когда мимо проходила. Только вот как Акунинский смог перетащить меня сюда, остается загадкой. И тут в мою больную голову пришла непонятно откуда взявшаяся мысль: он,