Первая мрачная ночь. Маргарита Малинина

еще сильнее развеселилась я, ведь конкретно того и добивалась.

      – Пойду!

      Короче, к дому я подъезжала в твердой уверенности, что схожу в церковь и помолюсь за здравие Катерины – так я была ей благодарна за то, что она сумела заставить меня взяться за расследование.

      – Если я приглашу тебя в ресторан, ты согласишься? – спросил мой кавалер, остановив «БМВ» опять-таки возле моего подъезда.

      – А ты пригласишь? – не веря своим ушам, уточнила я.

      – Да. Уже пригласил. Ну так как?

      Глядя в его глаза, полные всей той нежности, что только может содержать в себе богатая ресурсами планета, ответила:

      – А почему бы и нет? Когда?

      – Давай завтра. Я позвоню тебе ближе к вечеру.

      Оставив ему свой номер, я вышла и на негнущихся ногах устремилась в подъезд.

      Глава 4

      В коридоре сразу за дверью я обнаружила ведро с речной водой, в которой плескались четыре очаровательного вида малюсенькие рыбехины, такие милашки! Из комнаты нарисовался папа.

      – Тебя можно поздравить? – спросила я, имея в виду улов.

      – Еще как! Четыре здоровенных окуня! Раздевайся, иди обедать, – без перехода добавил он.

      Я еще раз глянула в ведро и попыталась примерить к прелестной мелюзге определение «здоровенные». Едва оно начинало как-то примеряться, как в голове просыпался образ воистину гигантской щуки на два с половиной килограмма, и головоломка вновь, так и не склеившись, распадалась на части. Ну если все окуни настолько маленькие, что эти чудики считаются великанами, скажите, зачем тогда их ловить? Даже похвастать нечем, я имею в виду перед непросвещенной темнотой вроде меня, разумеется. Да еще и нужно угробить на это почти целый день. Нет, я этого не понимаю.

      Не успела я скинуть туфли, как мама велела обуть их снова и отправляться в магазин.

      – Пусть Танька идет! – взбунтовались во мне лень и некоммуникабельность: с продавцами же общаться надо, а я это не люблю и не умею.

      – Совсем обнаглела, ничего по дому не делаешь, лодырь, тунеядка. – Эти «комплименты» вынудили меня обуться, но не более.

      – Предлагаю консенсус. Пусть Танька общается, а я буду таскать за нее сумки.

      На том и порешили.

      – Пока ты неизвестно где шаталась, мы с предками ходили комнату смотреть, – поделилась со мной однокурсница, когда мы вышли из дома. У меня в руках были свернутые трубочкой пустые пакеты, у Таньки – ее розовый пиджак, который она сняла с себя по случаю теплой погоды, оставшись все в той же оранжевой юбке и красной блузке на пуговицах, которая, как и пиджак, не слишком гармонично смотрелась с низом. Надела бы белую, что ли, блузку или черную: эти цвета подходят абсолютно ко всему, особенно к черным туфелькам, что были на ней сегодня.

      – И что? – пропустила я мимо ушей «неизвестно где шаталась».

      – Истинный дурдом. Клопов, тараканов, мышей и прочей мелкой живности навалом, а вот людей приличных не наблюдается: в одной