Корона жигана. Евгений Сухов

внутренне поежился: прямо из-за угла дома на него уставились чьи-то глаза. Взгляд был каким-то зловещим, так смотреть может только голодная сова, ищущая в ночи жертву. Приглядевшись, Васька разобрал большую голову, обмотанную какими-то нелепыми лохмотьями. Невольно он подумал, что обратная дорога неблизка, и неизвестно, как сложилась бы его участь, не будь он гостем известной здесь мадам.

      Васька Кот уже начал слегка скучать, когда дверь наконец открылась и на порог чертом из табакерки выскочил шкет.

      – Иди, ждет тебя мадам Трегубова, – протянул малец, поигрывая дареным гривенником.

      Васька поднялся по ступеням и уверенно распахнул дверь. В лицо ударил яркий свет, на несколько секунд ослепив его. Пройдя по узкому коридору, Кот вошел в комнату и увидел расположившихся на диване темноволосого молодого мужчину и белокурую женщину.

      Мужчина был явный жиган. Лет тридцати пяти, не больше, чернявый, в косоворотке и темно-синих брюках, он сидел расслабленно, забросив мускулистые руки на спинку дивана. Женщина выглядела чуть постарше его, с заметными следами увядания на лице, но еще по-прежнему оставалась привлекательной. Одета она была в дорогое шелковое платье. На каждом пальце сверкало по золотому кольцу. На шее переливалось тяжелое жемчужное ожерелье. Она очень хорошо смотрелась рядом с молодым жиганом.

      – Мое почтение, господа, – широко заулыбался Васька Кот, откровенно разглядывая женщину. Ее грудь выглядела весьма привлекательной, соблазнительно колыхаясь при каждом движении мадам.

      – Здорово, коли не шутишь, – оскалился жиган, показав пожелтевшие зубы.

      – Так ты, значит, и есть питерский? – спросила мадам.

      Голос у нее был низковатым, с хрипотцой. Явно подпорчен разными удовольствиями жизни.

      – Он самый, – протянул Васька Кот и без приглашения уселся на крепкий сосновый табурет, до лоска обтертый многочисленными задницами клиентов.

      Васька Кот гордился своим питерским выговором, хотя родом был из Петергофа.

      – Как тебя звать-величать? – спросил мужчина, пристально разглядывая гостя.

      – Васька Кот, может, слыхали? В своем городе я человек известный.

      – Из жиганов?

      – А то! – не без гордости отозвался Васька. – Уже четвертый год пошел, как жиганствую.

      – Есть у меня в Питере кореша, и сам я не однажды к вам наведывался, но о тебе, признаюсь, не слышал, – губы мужчины скривились в ухмылке.

      – Хм… А может, вы слышали о том, как в прошлом году на Невском ювелирный взяли?

      – Это еврея Лившица? – оживленно уточнил жиган, посуровев.

      – Да нет, друг, ты ошибаешься… Еврея, конечно, но не Лившица. Шварц его фамилия!

      Чернявый искренне расхохотался, вздернув острый подбородок. Женщина лишь сдержанно улыбнулась.

      – Ну, подзабыл я малость, – смеясь, отвечал жиган, – всего-то и не упомнишь. А про дельце это я слыхал, – протянул он восторженно. – В газетах писали, что вы хапнули тогда сто пятьдесят тысяч.

      – Правильно уркаганы делают,