Корона жигана. Евгений Сухов

баба что надо во всех отношениях, – похвалил Хрящ, выставив вверх большой палец, – только ведь дальше койки с тобой не ускачешь.

      – И с кем же ты хочешь поговорить?

      Губы Макара на секунду поджались, он словно размышлял, а стоит ли открываться, а потом заговорил, четко выделяя каждое слово:

      – Мне бы хотелось перемолвиться с Кирьяном и Степаном.

      – Ишь, куда взлетел! А ты думаешь, они просто так объявятся, лишь только потому, что приехал питерский жиган и намекает на крупное дело? Они не сидят сложа руки, не тот народ! – едва ли не с гордостью произнесла Елизавета Михайловна.

      Макар призадумался.

      – Может быть, тогда ты мне подскажешь, как на них выйти побыстрее?

      – Короче этого пути, чем моя хаза, не существует, – с достоинством произнесла мадам Трегубова.

      – Вот как!

      – А вот так!.. Только через меня. Ты мне растолкуй, а я ему передам. А если Кирьян не захочет встречаться с тобой, так сам ты его никогда не найдешь. Надумал?..

      – Озадачила ты меня, баба.

      – Так что же у тебя к нему за дельце такое, если даже не хочешь обмолвиться о нем?

      – Дело большое, сразу говорю. – Хрящ посмотрел на притихшего Кота и продолжил: – Нам двоим его не вытянуть, подмога нужна.

      – А что же ты питерских не взял? До нас слухи дошли, что жиганов у тебя было немало.

      Макар едва заметно улыбнулся:

      – Гонят по-черному, Лизонька, мало сейчас на кого положиться можно. Чекисты нас в последний месяц пощипали изрядно. Многие малины пришлось погасить. А перед самым отъездом из Питера я сам чуть на одной блатхате не спалился. Ангел-хранитель уберег.

      – Как так? – делано подивилась мадам Трегубова.

      Макар Хрящ взял бутыль, налил в стопарик самогон и, ни на кого не глядя, выпил одним глотком. От ядреного самогона мгновенно свело лицо, и, чтобы вернуть ему первоначальный вид, требовался большой кусок сала, это Фомич знал по собственному опыту.

      Макар так и поступил – короткими толстыми пальцами взял с тарелки значительный шматок сала и бережно отправил его в рот.

      Аппетитно жрал, стервец, Фомич почувствовал, как его рот неудержимо наполняется слюной, в желудке заскребло от острого приступа голода.

      – А вот так, – продолжил моряк после того, как проглотил сало. – Мы тут накануне налет неплохой совершили на одну фабрику. Два мешка ассигнаций надыбали, залегли на надежную хату. Только я вздремнул, как шкет прибегает и говорит, что во двор люди какие-то идут, на легавых похожи. И едва я на чердак поднялся, как они в дверь стали ломиться. Чем закончится эта катавасия, я дожидаться не стал – залез на крышу да спустился по лестнице в проходной двор. Больше на ту хату я не наведывался. А потом через своих жиганов узнал, что хозяин спалился, вот он меня, сучонок, и выдал, – заскрежетал зубами Хрящ – Если его чекисты не прибьют, так я собственными руками придушу.

      Ярость его была неподдельной. Фомич увидел, как сильные пальцы ухватили краешек стола, и если бы вместо