Тропа ночи. Сара Риз Бреннан

помолиться – сцепить руки, воззвать к некоему высшему разуму, у которого сил побольше, чем у него. Помолиться не за себя, а за ту ведьму, которая была ему дороже его самого.

      «Пусть она будет свободна и счастлива. Пусть не натворит ничего опасного, пока я не могу ее защитить. Пусть этот глупый человек не втянет ее ни в какие свои идиотские планы».

      У всех отношений бывают взлеты и падения, читал когда-то Ник. И обнаружил, что это чистая правда. Ник, например, состоял в отношениях с Сабриной, самой восхитительной девушкой на свете, но был вынужден иметь дело с тем парнем – самым невыносимым среди людей. И нет сомнений, что в эту самую минуту этот болван впутывал Сабрину в какие-нибудь новые беды, хотя, казалось бы, то, что произошло с Ником, должно было научить его осторожности. Пусть сидят по домам и не придумывают никаких авантюр с жестокими двойниками или динамитом.

      Хотелось думать, что Сабрина сидит дома, в кругу своей семьи.

      Ник склонил голову под леденящим ветром и стал ждать волков.

      «Только бы с Сабриной ничего не случилось. А уж я как-нибудь выдержу».

      Гриндейл

      Лунная дева была для него красивее всех женщин на свете; все прочие меркли перед ней.

“Рубщик бамбука и лунная дева”

      Глубокой ночью мы с друзьями пошли в лес призывать богиню. Было темно. Черный купол неба ближе к востоку переходил в грифельно-серый, сквозь ажурные кроны проглядывали звезды. Даже деревья, под солнцем одетые в свежую зеленую листву, сейчас, в отсутствие света, казались призрачно-серыми.

      Заря, пограничье между днем и ночью, – лучшее время для призывания или изгнания духов.

      – Как в старые добрые времена, – сказал Тео. – Опять Сабрина заманивает нас в лесную чащу, где нам совсем не место. Отец говорит, мы могли случайно наступить на медвежий капкан.

      Роз усмехнулась:

      – А мой отец всегда говорит, что я не должна водиться с ребятами, которые могут сбиться с пути истинного.

      Они с Харви шли рука об руку по кочковатой земле. Он то и дело останавливался, помогая ей переступить через древесные корни.

      – А моя тетя Зельда говорит, что негоже мне водиться с никчемными, недолговечными людьми.

      У меня никогда не хватало духу сказать им это напрямик. Мои друзья привыкли считать, что тетя Зельда недолюбливает их лично. Уж лучше пусть знают правду.

      – А Томми всегда хотел, чтобы я получал от жизни как можно больше радостей.

      Наступила тишина, нарушаемая только шепотом ветра в новорожденной листве. Как будто при упоминании имени покойного эта поляна под деревьями стала священной. Раньше Харви произносил имя брата так, словно швырял в меня обвинение. А сейчас – нет. Он вложил в это имя лишь любовь и грусть. И от этого мне стало еще больнее.

      Мы долго шли сквозь лес по речному берегу. Во мраке речная вода казалась черной. Словно тропа ночи.

      – Как ты думаешь, здесь? – спросил меня Харви.

      Книги говорили: надо найти подходящее место. Сквозь деревья проглядывали горы, высокие