Дьяволовы дочки. Лекса Ткачук

ми и стертыми до кости коленями. Глаза рассматривают меня, изучают. Они равномерно скользят по телу и достигают кистей рук. Миг – и что-то ярко вспыхивает в них. Вспыхивает и затихает. Им нравится кровь!? Слегка безумная мысль, хотя не такая безумная как эти глаза. Их привлекает её цвет – оттенки разливаются по пальцам, будто краски – от темно бордового до нежно розового, её запах – мягкий, отдающий металлом, её вкус – терпкий, но такой необходимый. И всё это на моих ладонях.

      Сознание подает признаки ревнивой жены и громко хлопает дверью. Или это я падаю, больно ударяясь о стоящее сбоку кресло. Глаза замирают в ожидании. Им любопытно, что же будет дальше. Зрачки сужаются, улыбка превращается в оскал, поза приобретает силуэт готовящегося к броску хищника. Я обречен.

      Из последних сил сбрасываю себя на пол, закрывая грудь внешней стороной ладони – крест-накрест. Вот он момент: скрип прогнивших досок, едва покачнувшаяся штора и эта бездна с еле видным белком созерцает меня. Она поглощает не только моё нутро, но и мою душу. Высасывает мои ощущения и чувства. Эта бездна убивает меня своей красотой.

      Пока я еще жив, вот вам совет: бегите прочь от женщин, чья властная красота и сила сводят вас с ума. Запомните: они – дьяволовы дочки на Земле.

      Я проснулся в маленькой темной комнате от ощущения теплоты в ладонях. Казалось, что к рукам прикладывают и тут же убирают крохотную тряпочку, настолько пропитанную водой, что она уже похожа на комок гнили. Однако позже я увидел, что это было. И это меня вовсе не обрадовало.

      Опираясь одной рукой в пол, другой держа ладонь на уровне моих глаз, она – та самая с бездной вместо глаз – мягко и почти с нежностью слизывает кровь с пальцев. Мне становится жутко мерзко и страшно, хотя в тоже время я осознаю, что это мой шанс вырваться, ведь она не видит мои попытки её разглядеть.

      В следующий миг прикосновения прекращаются. Она открывает глаза, вновь поглощая меня красотой своей бездны настолько, что я не чувствую, как её рука хватает за горло и плавно перекрывает мне дыхание. Я, правда, ничего не смог бы сделать. Лишь смотреть и благодарить, что вижу перед смертью именно её.

      Я отключился в тот самый момент, когда она стала приближаться. Всё, как и в первый раз.

      Честно сказать, я удивился, когда очнулся в той же самой комнате. Ещё больше меня ошарашило, что я не умер, и теперь совсем один в этом славном карцере безумия. Я попытался поднять голову. Конечно, ничего не получилось. Не потому, что я был прикован. Вовсе нет. Я был обессилен. Я не смог даже пошевелить языком.

      Представляете, как жалко я выглядел? Лежал, будто снятые в порыве страсти чулки, и не мог сделать ни-че-го, пока хозяйка сама не поднимет меня. Мне было стыдно. Перед самим собой, в первую очередь. Стыдно за то, что я попался, как пройдоха, как сопляк, как безмозглый идиот. Стыдно было и за то, что я поддался ей. Но как! КАК, скажите, этого не сделать? Она смотрит на тебя и в этом взгляде всегда отражается такая гамма ощущений, силы и знаний, что ты теряешься, как одинокий тюльпан, который пережил шторм, но потерял всех, кто был рядом. Ты стоишь перед ней в кровавых штанах, в рубашке, от которой осталось лишь пара лоскутков свисавших на плечах, с нелепым цветом кожи, потому что угодил в пепельный дождь, и ждешь лишь её взгляда. В нём уже ищешь и одобрение, и презрение, и ненависть, и ощущение нужности самого себя. Я теряю дар речи, когда вижу её. Даже вспоминая, тело пробивает приятная дрожь.