Отцы и дети. Ася. Повести. Рассказы. Иван Тургенев

головой в кожаную подушку – и оба экипажа покатили.

      3

      – Так вот как, наконец ты кандидат и домой приехал, – говорил Николай Петрович, потрогивая Аркадия то по плечу, то по колену. – Наконец!

      – А что дядя? здоров? – спросил Аркадий, которому, несмотря на искреннюю, почти детскую радость, его наполнявшую, хотелось поскорее перевести разговор с настроения взволнованного на обыденное.

      – Здоров. Он хотел было выехать со мной к тебе навстречу, да почему-то раздумал.

      – А ты долго меня ждал? – спросил Аркадий.

      – Да часов около пяти.

      – Добрый папаша!

      Аркадий живо повернулся к отцу и звонко поцеловал его в щеку. Николай Петрович тихонько засмеялся.

      – Какую я тебе славную лошадь приготовил! – начал он, – ты увидишь. И комната твоя оклеена обоями.

      – А для Базарова комната есть?

      – Найдется и для него.

      – Пожалуйста, папаша, приласкай его. Я не могу тебе выразить, до какой степени я дорожу его дружбой.

      – Ты недавно с ним познакомился?

      – Недавно.

      – То-то прошлою зимой я его не видал. Он чем занимается?

      – Главный предмет его – естественные науки. Да он все знает. Он в будущем году хочет держать на доктора.

      – А! Он по медицинскому факультету, – заметил Николай Петрович и помолчал. – Петр, – прибавил он и протянул руку, – это никак наши мужики едут?

      Петр глянул в сторону, куда указывал барин. Несколько телег, запряженных разнузданными лошадьми, шибко катились по узкому проселку. В каждой телеге сидело по одному, много по два мужика в тулупах нараспашку.

      – Точно так-с, – промолвил Петр.

      – Куда это они едут, в город, что ли?

      – Полагать надо, что в город. В кабак, – прибавил он презрительно и слегка наклонился к кучеру, как бы ссылаясь на него. Но тот даже не пошевельнулся: это был человек старого закала, не разделявший новейших воззрений.

      – Хлопоты у меня большие с мужиками в нынешнем году, – продолжал Николай Петрович, обращаясь к сыну. – Не платят оброка. Что ты будешь делать?

      – А своими наемными работниками ты доволен?

      – Да, – процедил сквозь зубы Николай Петрович. – Подбивают их, вот что беда; ну, и настоящего старания все еще нету. Сбрую портят. Пахали, впрочем, ничего. Перемелется – мука будет. Да разве тебя теперь хозяйство занимает?

      – Тени нет у вас, вот что горе, – заметил Аркадий, не отвечая на последний вопрос.

      – Я с северной стороны над балконом большую маркизу приделал, – промолвил Николай Петрович, – теперь и обедать можно на воздухе.

      – Что-то на дачу больно похоже будет… а впрочем, это все пустяки. Какой зато здесь воздух! Как славно пахнет! Право, мне кажется, нигде в мире так не пахнет, как в здешних краях! Да и небо здесь…

      Аркадий вдруг остановился, бросил косвенный взгляд назад и умолк.

      – Конечно, – заметил Николай Петрович, – ты здесь родился, тебе все должно казаться здесь чем-то особенным…