Музыкальный приворот. Анна Джейн

Слушай, какая тебе разница? Ты вообще еще маленькая. Сиди и ешь. Ах ты, черт! Ни минуты покоя! – услышал он, как зазвонил его сотовый телефон, лежавший на холодильнике.

      Леша схватил его и умчался в свою комнату разговаривать.

      – Папа, – повернулась я к болтающему без умолку Томасу, – ты уже Антону своими разговорами голову расплавил.

      – Ничего подобного! – запротестовал тот. – Мы культурно общаемся.

      – Ты культурно выносишь ему мозги.

      – И что ты за человек такой злой? Вот Ниночка, между прочим, очень добрый и отзывчивый человек. А ты со мной спорить готова до бесконечности!

      Ну, папа, ну зачем при этом малахольном ее постоянно упоминать, а?

      Я посмотрела на Антона – он слегка закусил губу и разглядывал пол, и я не могла понять, какие эмоции скрывает его лицо. Но я бы лично не выдержала столько упоминаний о том, кто тебе нравился и доставил тебе столько неприятных воспоминаний. Это милое чучело еще ничего – крепится, однако.

      А Нинка, не подозревающая о том, какой в моем доме сейчас находится гость, была в своем репертуаре – появилась в тот момент, когда ее вспомнили, словно она отождествляла собой одну очень и очень известную поговорку.

      Этим солнечным и теплым утром подруга пришла так внезапно, что напугала меня едва ли не до икоты.

      Сначала был просто едва слышный стук в дверь, настойчивый и короткий. Затем удары стали громче и громче.

      Потом папина просьба открыть дверь, но «обязательно посмотреть в глазок, а то вдруг это вчерашняя сумасшедшая?».

      А следом и сам глазок. Едва глянув в него, я увидела подругу, смотрящую куда-то в сторону. Она ждала, когда ей откроют дверь. Журавль, вероятно, сначала долго звонила, а потом, поняв, что звонок не работает, принялась стучать.

      Нинка не простит мне такого вероломного предательства – того, что я приютила Антона, отшитого ею как непригодного для свиданий и прочих отношений. Вот же, блин, делай людям добро! Права пословица о том, что все благие помыслы ведут в ад, как же она верна.

      С самой своей большой скоростью я бросилась обратно на кухню. Папа как раз с важным видом засовывал в рот очередной блин, только что побывавший в сметане.

      – Помоги мне! – прокричала я.

      От неожиданности Томас едва не подавился.

      – Ты… ты чего? Что там такое? Ты почему дверь не открыла, Катрина?

      – Ты! – ткнула я пальцем в удивленного Антона. – Иди сюда!

      Предусмотрительно схватив его за рукав, а не за руку (вдруг мне понравится держать его за запястье?), я едва ли не вытащила его из кухни и приволокла к дверям папиной комнаты.

      – Антон, умоляю, иди туда и сиди там, пока она не уйдет!

      – Ты что? Кто не уйдет? – произнес он озадаченно.

      – Нинка! Она пришла! Если она сейчас тебя тут увидит, мы с ней крупно поссоримся. Пожалуйста, ну посиди в той комнате, я очень прошу! Я все, что тебе угодно, сделаю.

      Он пожал плечами, обтянутыми все той же белой водолазкой, и покорно шагнул в папину спальню и зал по совместительству. А Нинка продолжала стучаться.

      – Кто