Бал Хризантем. Вера Вьюга

встречалась. И снова разочаровывалась. Ее тянуло к брутальным, содержательным самцам, а вокруг вились неказистые поэты с самодельными виршами в профайле да дряблые неухоженные интеллектуалы вроде того, что как-то назначил ей свидание в кафе «Тишина» неподалеку от кладбища и, не угостив даже чашкой чая, принялся пытать свежеиспеченным в ее честь мадригалом, а закончив, предложил прошвырнуться к литераторским могилкам. Она, конечно, отказалась.

      Отказала и другому, явившемуся на свидание с иллюстрированной энциклопедией прерафаэлитов. «Это вам вместо цветов», – ошарашил ухажер. За обедом в итальянском ресторане он ел и рассказывал о художниках – Годварде, Уотерхаусе, Хьюзе. Красный мясной соус капал на его огромный, прикрытый белой салфеткой живот. Еду все подносили и подносили. Челюсти его месили и месили: равиоли с ягненком в томатном соусе, тальятелле с лососем, тортеллини из пармской ветчины… На одутловатом лице Дора насчитала восемь неприятных коричневых бородавок. Увлекшись, собеседник часто прихватывал кончик носа двумя пальцами, будто проверяя, не намокло ли, при этом большой непременно залезал в глубокую темную ноздрю. Жест показался Доре чересчур вульгарным. Да и манера размахивать руками и громко говорить ее тоже напрягала. Позже выяснилось, что кавалер работал прорабом на большой стройке. Тогда, глядя на него, Дора сочинила, пожалуй, свой первый в жизни стих: «Он сказал ей, ковыряя в носу: а не съесть ли нам по тирамису…» Воистину, не знаешь, где подкараулит тебя вдохновение!

      От следующего претендента – длинного, худого, дерганого гражданина, художника с испанской бородкой и изумрудной бабочкой на жилистой шее – она и вовсе бежала, как только разглядела его изрытую молью широкополую фетровую шляпу с припудренными нафталином полями.

      «Все! Пусть сгинет моя красота и молодость без любви и обожания… Но на амурные сайты я больше не хожу. Буду в реале знакомиться. Там хотя бы сразу видно, кто есть кто. А то ждешь рыцаря на белом коне, а на свидание приходит даже не конь – козел! Неее, мне такие потрясения ни к чему», – твердо решила Дора и немедля удалила свои анкеты со всех лямурных сайтов.

      Теперь, когда сына призвали в армию, а она так и не смогла найти замены своему начитанному лезгину, ей стало еще тоскливей. Но Дора бодрилась. По выходным, нагруженная провиантом, моталась в ближний пригород, где сын Лешка нес службу.

      Через вертушку КПП ее пропускали в комнату свиданий. Она усаживалась за облезлую парту на жесткий стул и ждала.

      В воскресный день все столы, расположенные в два ряда, были заняты друзьями-родственниками новобранцев. В душной комнате стоял резкий запах стряпни. Понаехавшие группировались вокруг какого-нибудь лопоухого бойца, воркуя, наперебой закладывали ему в рот куриные окорочка, колбасные кружки и конфетки. Не успевая прожевывать, дитятко лило себе в горло томатный сок, а на вопросы родичей только мычало и кивало бритой головой.

      Вот и нынешним воскресеньем,