Император. Книга четвертая. Александр. Сергей Анатольевич Шаповалов

вам объяснить, Добров… Вы Павла Петровича хорошо знали? Его странные поступки, его неуравновешенный характер?

      – Я знал его, как благородного, умнейшего человека. Он мог вспылить, но всегда руководствовался здравым смыслом.

      Панин и фон Пален коротко переглянулись.

      – Посмотрите, вот! – Фон Пален достал из ящика стола белый конверт с Российским гербом. – Я должен отправить с курьером это письмо первому консулу Франции, Наполеону Бонапарту. Письмо от Павла Петровича. В нем он вызывает Наполеона на дуэль. Наполеона! На поединок! Как вам новость?

      – Не может быть, – не поверил я. – Что за глупость?

      – Может, – вздохнул фон Пален, бросив конверт обратно в ящик. – Я же вам объясняю: другая Россия, и император – другой. Впрочем, я вас предупредил. Если желаете, завтра попрошу, чтобы он вас принял. Вам Павел Петрович не откажет. Великий князь Константин уж очень тепло о вас отзывался. Кстати, почему до сих пор вы в лейтенантах?

      – Да уж выпишите ему патент капитана, – предложил Панин.

      – По его заслугам, я просто обязан это сделать! – согласился фон Пален. – И деньги на мундир получите. Непонятно, что у вас за форма. Патруль остановит, попадёте на гауптвахту за нарушение устава. И вот, что, господа, – он изобразил улыбку. – Давайте, как в старые времена, сойдёмся у меня за поздним ужином. Семён, вы ни в какие казармы не пойдёте сегодня. Найдётся для вас уголок в моём скромном доме. Все! Решено!

      Скромным домом оказался просторный дворец на углу Невского и набережной Мойки. Карета генерал-губернатора остановилась у резных дверей. Вход охраняли гранитные львы. Лакеи бросились помогать выйти нам из кареты.

      – Вот этого юношу – в мыльню, – распорядился фон Пален насчёт меня. – Всю его одежду сожгите и подберите новое платье.

      – Не стоит так обо мне заботиться, – попытался сопротивляться я.

      – Мой юный друг, кто о вас еще позаботится? – изобразил змеиную улыбку хозяин дома.

      Меня провели в подвал, где располагалась мыльня, запихнули в большую лохань с горячей водой и долго скоблили распаренным лыком. Новая чистая рубаха, белая в тонкую чёрную полоску, приятно охладило тело. Мне подали красивый бархатный сюртук с золотым шитьём и двумя рядами блестящих пуговиц. Но я от него отказался. Уж очень мне он показался нарядным. Попросил принести мой старый мундир.

      – Надеюсь, вы его не успели сжечь? – спросил я грозно у лакея.

      – Нет. Его вычистили и отпарили.

      Парик без вшей, надушенный и присыпанный пудрой, а не мукой, пришёлся как раз к моей голове.

      Меня провели на второй этаж в просторный зал, сияющий люстрами. Винные пары ударили в нос, запах копчёного мяса и свежих салатов. Играла музыка. Мужчины в военной форме и штатском платье вели приятные беседы, чокаясь тонкими бокалами. Дамы весело щебетали, обмахиваясь пёстрыми веерами.

      – Господа! – громко сказал фон Пален. – Десять часов вечера!

      Тут же лакеи задёрнули тяжёлые шторы на окнах. Половина свечей на люстрах затушили, оставляя в зале приглушённый свет. Музыканты заиграли тише.

      – Всё