Черные списки судьбы. Кирилл Казанцев

поодаль. Тут было на что посмотреть: один дворник на лобовом стекле завязан узлом, второй вырван с корнем, на заднем стекле тоже, боковые зеркала и антенна выдраны, валяются у проколотых колес «пежо» среди осколков. Капот и двери поцарапаны чем-то острым и основательным, явно не простым гвоздем, ручка пассажирской двери оторвана, валяется рядом с разбитым зеркалом. Видимо, некто хотел выбить и фары, но не удалось, зато досталось крылу рядом с фарой, его просто выкорчевали, другое крыло украшает выцарапанный иероглиф из всем известных трех букв примерно полуметровой длины. А с другой стороны краской из баллончика выведена емкая характеристика неразборчивой в связях самки собаки. На «пежо» без слез смотреть было невозможно.

      Макс очнулся от порыва ветра и двинул к подъезду. Дверь висела на одной петле, почтовые ящики в предбаннике грудой валялись на полу. Воняло гнилью и мочой, будто в общественном сортире оказался, причем модели «дырка в полу». Глаза постепенно привыкли к полумраку «склепа», Макс заметил на стене новые паскудные надписи, обошел горку битого стекла на площадке между этажами. Подоконник был завален грязными пластиковыми тарелками, тут же валялись смятые бутылки и жестяные банки, по раме, аккуратно огибая осколки, бежал здоровый рыжий таракан. Макс достал из сумки ключ и открыл дверь квартиры, вошел в коридор. Тут тоже было темно и очень тихо, слышался лишь стук дождя по подоконнику. Макс поставил сумку на тумбочку и принялся стягивать пиджак. Думал, что Наташка сразу налетит с расспросами, с криками, приготовился отбиваться, а ее не оказалось дома, что было уже неплохо: он успеет привести себя и мысли в порядок. После вида разбитого «пежо» разговор пойдет в ином русле, не том, что представлял себе еще два дня назад.

      – Как все прошло?

      Макс невольно вздрогнул. Наташка появилась совершенно бесшумно, выплыла тенью из крохотной кухни и остановилась в проходе. Макс не видел ее лица, но голос, слишком тихий и спокойный после трех дней неизвестности, ничего хорошего не предвещал.

      Прошло, вот что главное, остальное неважно. Все живы, здоровы, вернее, почти все, ну тут ничего не поделаешь, у каждого свой срок. Прошло, забылось, едем дальше.

      – Как собеседование? – так же спокойно произнесла Наташка. Макс сел на тумбочку и прижал к животу сумку с грязным барахлом. На Наташку он старался не смотреть, но чувствовал в полумраке на себе ее взгляд. Молчание становилось невыносимым, стало душно, как в прокуренном тамбуре электрички. Дежурное «нормально» было сейчас более чем неуместно, но кроме него в голову ничего не лезло. И это «нормально» грозило обрушить сейчас такую лавину, что полная до краев танковая яма детским тазиком покажется. Макс потянул «молнию» на сумке, Наташка мигом оказалась рядом и выхватила пакет с тряпками, сунула его Максу чуть ли не в лицо.

      – Это что? Что это, спрашиваю? Ты где был все это время? Я тебе сто раз звонила, ты не отвечал, а потом телефон выключил! Где ты был, зачем наврал мне? Зачем постоянно врать,