Все, что вы скажете. Джиллиан Макаллистер

голосом, – все же я переживаю, что ты живешь в этом подвале.

      Мои глаза наполняются слезами, когда я понимаю, что он тревожиться за меня.

      Берусь за ручку двери здоровой рукой и выхожу, не попрощавшись. Я не могу говорить с ними. Мне нужно спрятаться.

      Слышу, как Эд отъезжает, звук двигателя стихает по мере того, как машина удаляется, оставляя меня в одиночестве. Эд не мог и подумать, что я пытаюсь ускользнуть от полицейских, которые хотят поговорить со мной.

      Я не хочу идти мимо них. Эд высадил меня почти у входа, так что нет иного варианта, как спуститься к двери через две от моей. Не звоню в звонок, не дергаю за ручку, просто стою в нише, надеясь, что в полной темноте останусь безымянной фигурой, которая не заинтересует полицию. Я слышу, как они разговаривают между собой у входа в мой дом, но не могу разобрать ни слова.

      Прижимаюсь спиной к двери, сердце колотится как сумасшедшее. Закрываю глаза и надеюсь, что полицейские уйдут и что никто не выйдет из этой квартиры, что никто не окликнет меня по имени. Я стою в темноте и надеясь, что меня не заметят. Жду.

      Проходит десять минут, прежде чем они уходят.

      И еще пять, прежде чем я решаюсь выйти. Колени дрожат.

      Они оставили мне записку с просьбой позвонить.

      Глава 8

Признание

      Адвокат приехала в девять утра. Сержант Моррис – не понимаю, какой у них график смен, – забрала меня из камеры и отвела в большую комнату для допросов.

      Меня мучает похмелье. Всю ночь я просыпалась каждые тридцать минут, а когда один раз не услышала, как меня позвали по имени, полицейский зашел в камеру и разбудил меня. Как только удавалось заснуть, приходило время следующей проверки.

      Сара оказалась не совсем такой, как я ее представляла, но в целом я была недалека от истины. Она высокая и стройная, может быть, такая же высокая, как Рубен, с длинными темными кудрявыми волосами. Зубы кривые, но очень белые, и несмотря на утро, на губах красная помада. От нее веет каким-то шиком.

      – Джоанна, это ваш адвокат, Сара Абберли. Сара, это Джоанна. – Сказав это, Моррис развернулась и вышла, не сказав больше ни слова.

      – Итак, – кивает Сара, как только мы остались одни.

      Мне нравится это деятельное «итак».

      – Ваше дело передали в отдел уголовных расследований, который занимается тяжкими преступлениями, – продолжает мой адвокат.

      – Я лишь…Что все это значит? Я всего лишь его толкнула.

      Она смотрит на меня голубыми и цепкими, как у ястреба, глазами; оценивает обстановку: мою одежду, обувь и трясущиеся руки. Достает ручку и блокнот с логотипом юридической фирмы и записывает мое имя, дату и время, а затем переводит взгляд на меня. Я замечаю ее тонко выщипанные, угловатые и темные брови.

      – Что произошло? – Простой вопрос.

      Начинаю рассказывать с самого начала.

      Сара время от времени делает пометки, но по большей части просто смотрит на меня, иногда кивая.

      Я рассказываю ей обо всем, кроме одного. И это даже не ложь, просто недомолвка.

      Не говорю ей только о паузе перед звонком, во время которой