Жуков. Портрет великого полководца. Виктор Устинов

всю опасность, нависшую над его войсками, и на первом этапе решил прибегнуть к активной обороне (пока подойдет затребованное им усиление); одновременно стал разрабатывать план нанесения сильного контрудара. Войскам, занявших оборону, он приказал рыть траншеи и ходы сообщения, а не ячейки, и на удивленные глаза отдельных командиров отвечал: «А как вы вынесете из ячейки раненого бойца, как доставите в роту завтраки и обеды? А боеприпасы? Поверху, под огнем?» А в узком кругу он говорил командирам: «Занесло нас с этим отрицанием старого опыта траншейной войны».

      Это был тот Жуков, которого впоследствии хорошо узнавали по почерку советские солдаты и враги, – умевший поймать мгновения выигрыша во времени и в накоплении сил, в упреждении атаки, дерзавший на грани риска и твердо предвидевший, что начертанные им пути непременно приведут к победе. При выполнении своих решений у него никогда не было и тени сомнений в их правильности, и это чувствовали его соратники и подчиненные, все генералы и солдаты, которых он направлял в бой.

      Командиру 11‑й танковой бригады комбригу М.П. Яковлеву, имевшему на вооружении 152 легких танка, Г. Жуков прямо на марше поставил задачу лично и потребовал от него на пределе возможностей моторов атаковать противника с ходу, не обращая внимания на фланги. «Ваша задача – сбросить японцев в реку, не обращая внимания на то, что творится у вас на флангах. За фланги отвечаю я», – сказал он комбригу. С юга японцев атаковала 7‑я мотобронебригада комбрига А.П. Лесовского, располагавшая 154 бронемашинами. Вместе с танковой бригадой японцев атаковали 6‑й бронедивизион 6‑й монгольской кавалерийской дивизии и бронедивизион 8‑й монгольский дивизии (37 бронеавтомобилей БА-6 и БА-10). Уже при выдвижении в атаку танкистов поддержали подошедшие батальоны 24-го мотострелкового полка и 7‑й мотоброневой бригады.

      При постановке этой задачи присутствовавший на командном пункте корпуса командарм Г.М. Штерн назвал ее очень рискованной и напомнил Жукову, что есть боевой устав РККА, запрещавший применять танки для прорыва укрепленных позиций без поддержки пехоты, и посоветовал командиру корпуса отданный приказ пересмотреть. Жуков решительно отказался слушать советы старшего начальника и с еще большей энергией и настойчивостью следил за развитием боя. Танки в этом бою, особенно в первые его часы, горели как свечи, и при таком количестве подбитых японцами танков (82 из 152) другому военачальнику можно было и дрогнуть и усомниться в их применении при прорыве японской обороны, но не таков был Жуков. Он знал конечную цель боя и предвидел жертвы, и, как мог, старался их преуменьшить. Во второй половине дня Г. Жуков бросил в новую атаку еще 200 танков 7‑й и 36‑й механизированных бригад – последней командовал комбриг И. Федюнинский, который впоследствии станет один из ближайших сподвижников полководца, – и снова потерял половину танков, но японский план был сорван. К исходу 3 июля японцы были потеснены на плацдарме, наши танки и авиация господствовали на поле боя. В течение двух последующих