Золотое проклятие Качинского. Андрей Толоков

дают показания?

      Гаврилов понял, что Куприянов знает достаточно много о том, что происходило за последние дни. Он пытался подавить приступ гнева, но кисти рук машинально сжались в кулаки.

      – Нет, они ещё не дают показания. Один из них убит при попытке сопротивления. Другой, пока скрылся. Но это ненадолго. У нас тут долго не побегаешь.

      – А вот я в этом сомневаюсь. Я сомневаюсь, что вы его задержите. Он, скорее всего, тоже погибнет во время задержания.

      – Да сомневайся, подполковник, сколько тебе влезет. Мне от твоих сомнений ни холодно ни жарко. Прудникова сядет.

      – Ничего не боишься, да?

      – Может быть, чего–то и боюсь, но не тебя. А тебе, – Гаврилов перешёл на шёпот, – бояться надо. Если не успокоишься, могут быть неприятности.

      Василий смотрел в эти глаза полные наглости и самоуверенности, и принял решение прекратить бесполезный разговор. Надо действовать. Говорить с таким как Гаврилов бессмысленно. Для них слова лишь буквы сложенные в определённой последовательности. Они понимают лишь силу и факты, которые за этой силой стоят. Василий встал и вышел из кабинета. Дверь за собой не закрыл. Это был намёк на то, что он намерен ещё сюда вернуться.

      ГЛАВА 3

      Обратная дорога домой была уже совсем не весёлой. Куприянов молчал весь вечер, а ночью то и дело выходил в коридор и стоял у тёмного окна. Людмила понимала, что происходит с её мужчиной. Знала, что в такие минуты лучше ему не мешать, потому что именно сейчас в голове сыщика складываются пазлы. Утром за завтраком Загурская всё–таки спросила:

      – Что–нибудь придумал?

      – Ничего, – по слогам произнёс Василий.

      – Значит, оставляешь свою затею?

      – Оставляю, – утвердительно кивнул Василий, но после непродолжительной паузы добавил. – Но ненадолго. На пару дней.

      – Что изменится за пару дней?

      – А то ты не знаешь? За пару дней или появится хорошая идея, или что–нибудь произойдёт, или в мою голову, либо в твою, придёт гениальная комбинация.

      – Ты не допускаешь того, что ни одно из твоих «или» не случится?

      – Допускаю.

      – И что тогда?

      – Тогда случиться четвёртое «или».

      Куприянов пересел на полку к Загурской и обнял её.

      – Людочка, – нежно шепнул он на ухо женщине, – ты же меня знаешь. Я всё равно дойду до конца.

      – Это я знаю. Я только желаю, чтобы этот конец был счастливым.

      – По–другому и не будет. Можно я доем твой бутерброд?

      Люда подвинула тарелку с бутербродом к Василию и поцеловала его в щёку.

      У Загурской ещё оставалось несколько дней отпуска. Она собиралась съездить к дочери, в область. Там Маша была на практике. Но за день до отъезда позвонил прокурор и просил срочно выйти на работу. Печально, но личным просьбам прокурора города отказывать не принято.

      Молчанов принял Загурскую сразу после окончания утреннего совещания.

      – Вижу по выражению лица, – идя навстречу Людмиле, говорил прокурор, – что нарушил твои планы.

      – Да.