Ярилина рукопись. По ту сторону реки. Марина Козинаки

в дверь, Митя мог поклясться, что увидел Водяную колдунью в компании Ильи Пророка прямо возле раскидистой березы, но мысль эта тут же покинула его светлую голову, едва он сел в кресло и вывалил содержимое сумки на соседний маленький столик. Сева опустился рядом, вынув из сумки несколько листов бересты, на которых он старательно выводил своим скачущим неразборчивым почерком рецепты и наговоры с момента самой первой встречи с наставником по Целительству. Митя, напротив, писал на том, что первым попадалось под руку, зная, что в будущем целителем не станет, и его записи, на зависть Севе получавшиеся ровными и аккуратными, никогда ему не пригодятся. Ему Целительство не нравилось и казалось скучным, как, впрочем, и Снадобья. Больше всего раздражало, что часто приходилось с маниакальным усердием взвешивать растертые в порошок растения с точностью до миллиграмма, а в конце концов все равно что-то получалось не так. Севе же процесс давался легко, он интуитивно чувствовал, когда и что нужно делать или добавлять, и с невообразимой быстротой заучивал огромное количество заклинаний, не прилагая к этому никаких усилий. Молчаливый и сосредоточенный, Сева всегда лучше справлялся с залечиванием ран или восстановлением энергетической оболочки «больных», в качестве которых выступали другие ребята, зато в знании физимагии явно уступал своему другу.

      Сегодня встреча с наставником была посвящена лечению простудных заболеваний. Митя принялся записывать за Густавом Вениаминовичем описания различных способов.

      – Через несколько минут обратимся к составлению лекарства из цитварной полыни, коры магнала, кровохлебки. Кстати, кто скажет мне, какую часть кровохлебки используют в приготовлении снадобий для приема внутрь?

      – Корень, – произнес Сева, опередив остальных колдунов, которые еще даже не успели вникнуть в вопрос.

      – Верно, корень, – кивнул целитель.

      Вскоре приступили к смешиванию зелья Олель – лекарства от простуды, которое следовало давать больному не раньше двух часов двадцати трех минут дня, когда солнце переходило в благоприятное для действия снадобья положение.

      – Корень кровохлебки возьмите на моем столе, – сказал Густав Вениаминович, – а все остальное должно быть у вас с собой, я предупреждал в прошлый раз.

      Сева поднял с пола сумку и вытащил из нее мешочки с засушенными травами. Митя же направился к длинному шкафу, где, разлитая по маленьким бутылочкам, хранилась живая вода. По дороге он едва не столкнулся с Варварой, которая засмотрелась на Заиграй-Овражкина и забыла повернуть голову, чтобы проверить, свободен ли путь. Митя чертыхнулся, разбив склянку с живой водой, и ему пришлось возвращаться за новой.

      – Ага, разливаешь воду, которая досталась нам такой дорогой ценой? – усмехнулся Сева, положив перед собой большую пластину из заговоренного серебра, – на ней резали ингредиенты для снадобий.

      – Только не прикидывайся, что тебе так трудно участвовать в обряде животворения воды! – Митя поставил обе склянки перед собой. – Кстати, ты не заметил ничего странного?

      – Нет. –