Песчаный блюз. Андрей Левицкий

Миха назначил цену: за груз пятерка золотом.

      – Пять золотых за какие-то яйца?! – поразился Буйвол, барабанщик группы.

      – Голубые яйца, – пояснил я. – Особый сорт. Я его послал, конечно… Не сорт, Миху. Ну, поторговались и сошлись на трешке.

      Буйвол мотнул наголо бритой головой на толстой шее.

      – Все равно много, – прогудел он пьяным голосом.

      – Ну да, и еще ж ремонт. Хотя Захарий может подлатать пока забесплатно, чтоб только «Зеб» ездил, а остальное потом, когда я деньгами разживусь с доставок. Но Миха сказал: если я из Рязани смоюсь не расплатившись, Христа так разозлится, что может запросто наемников подрядить, чтоб меня завалили, и «Зеба» себе забрать.

      Буйвол уставился на меня блестящими глазами, выпятив челюсть.

      – Боишься?

      Я криво улыбнулся.

      – Ротника… нет, не боюсь. Но ситуация плохая.

      Икнув, он разлил настойку по стаканам, выпил, не дожидаясь остальных, ухватил из тарелки горсть жареных земляных орешков и отправил в пасть.

      – Так што делать думаешь, Музыкант? – прошамкал Буйвол, жуя.

      – А что… для начала с вас деньги получу.

      Я еще выпил, закусил сухариком и достал трубку. Пока раскуривал, к нам, сжимая сразу четыре кружки пива, протолкался Пыльный, самый старший участник группы, гитарист и певец. Водрузив кружки в центр стола, он сел между мной и Кукурузным Дедом.

      – Три серебряка, – сказал я ему.

      – Музыкант, брат, – Пыльный обнял меня за плечи, придвигая кружку. – Ты выпей, потом разберемся…

      Буйвол что-то прогудел, сграбастал кружку и запрокинул голову. Огромный кадык на шее задвигался вверх-вниз – барабанщик влил пиво в горло, как в колодец.

      – Идти надо, – сказал я. – Пиво не буду, не хочу с настойкой мешать.

      – Дело говоришь! – согласился Буйвол и взялся за мою кружку.

      – Три монеты, Пыльный, – повторил я.

      Он убрал руку с моего плеча.

      – Че-то много, Музыкант. За что столько?

      Я пыхнул дымом и ответил:

      – За пять песен.

      – Много, ага, – Кукурузный Дед кивнул, поглаживая вихрастый чуб. Когда дело доходило до оплаты песен, «Банда четырех» становилась «Бандой скупцов».

      Опустошив вторую кружку, Буйвол положил башку на стол и заснул. Я выбил трубку о каблук, сунул в чехол, чехол – в карман, взял со стола шляпу, надел, продавил ребром ладони тулью, чтоб там образовалась впадина. Посмотрел на Кукурузного Деда, на Пыльного и сказал:

      – Вот что, игруны. Я реально в плохом положении. Миха наехал, тачка сломана. Все деньги Михе отдал, даже за ночлег здесь не расплатиться, придется в «Зебе»… Потому мне надо все, что вы мне должны. Вы уже целый сезон не платите.

      – Нет, сейчас ничего не дадим… – начал гитарист, но я перебил:

      – Пыльный, говорю, не вздумай крутить. Гони монеты.

      – Да пошел ты, Музыкант… – пробормотал он, отодвигаясь.

      В общем, все было ясно. Я взял его за шиворот,