Сага о прекрасной розе. Сергей Анненков

штормовой,

      Властитель дали ледяной.

      Позвав соперника на бой,

      Он подхватил тот жуткий вой

      И, поглотив весь без остатка,

      Разбил его о стены замка.

      Но дремлет серый исполин,

      Для ветра он неуязвим.

      Он дремлет так из тьмы веков

      Под колыбельную ветров.

      Лишь башня западного вала

      С недавних пор проблемной стала.

      Там еженощно напролет

      Вершился духов темных сход.

      Вот и сейчас – огонь горит,

      Дым с очага в отверстьях плит,

      И как всегда Тахма не спит:

      Свой колдовской обряд рядит.

      Кошмарный смех и бубна бой

      Вплелись в протяжный ветра вой;

      И упивался силой злой

      Дух тьмы под полною луной.

      О, слава солнечным лучам!

      Сжигая темных оргий срам,

      Уж солнце шло по небесам,

      Воздвигнув в душах светлый храм.

      Весь ужас бури штиль сменил,

      Люд ликовал, богов хвалил,

      И радость в их сердцах была,

      И все их спорились дела.

      Вокруг прекрасного светила

      Жизнь пробуждалась и бурлила.

      И замок будто посветлел,

      В лучах златых помолодел.

      Все в ярких красках торжества

      И все под рамкой естества.

      Картина впрямь и без сомненья

      Во всем достойна умиленья.

      И зло подвластно умиленью –

      Ему не чужда красота.

      Тахма, к большому удивленью,

      В улыбке расплылась сама.

      Уж не Тахма, Амхат она

      Изящна, стройна – вот виденье!

      Душа ее во всем чиста

      На зависть всем и в загляденье.

      И встрепенулась она вся,

      Ей стало страшно за себя.

      Да как! Она, магистр зла

      Позволить вдруг себе могла

      Поддаться чарам естества?!

      Смотреть на солнце – верх безумства,

      Ей по душе ночные буйства,

      Тьма – вот удел для колдовства.

      Воспоминание былое

      Тахму задело за живое.

      Когда случалось с ней такое,

      В разрез шли все ее дела,

      Во всем рассеянность была.

      В ней чувство страха возрастало,

      Что тронулась умом она,

      И всеми в том уличена.

      В ней прошлое огнем пылало,

      И слабость эту она знала –

      Затем и имя поменяла,

      Чтоб начисто о всем забыть

      И жизнь по-новому влачить:

      В ладу с душою своей жить.

      Но этого не может быть –

      Все невозможно позабыть.

      (Мы не забудем никогда

      Улыбку матери, глаза;

      Птенец как выпал из гнезда

      Бедняга прыгал по дорожке

      И был отбит у рыжей кошки;

      Огромный с лестницею дом,

      Как собирались за столом,

      И сказки деда о былом).

      В минуты чаянья Тахма

      Скрывалась ото всех и вся

      На три или четыре дня.

      На зов ничей не откликалась

      И своим чувствам предавалась.

      Матильда, было, к ней стучалась,

      Но