Вот пришел папаша Зю…. Елена Лактионова

Ещё можно всё поправить: Гений Иванович вернёт нас обратно.

      – Где этот охламон? – грозно спросил Ёлкин.

      – В лаборатории остался.

      Ёлкин снова обернулся к Зюзюкину, решив поменять тактику:

      – Что ж, Геннадий Андреевич, я надеюсь, вы честно победили на выборах. Теперь этот кабинет по праву принадлежит вам, – Борис Николаевич указал на дверь с красивой табличкой.

      – Надпись вот только сменить нужно, – уточнил Зюзюкин.

      – Это дело несложное. А нам разрешите-ка удалиться на… небольшую оправку, так сказать.

      – Конечно, конечно, – великодушно разрешил Зюзюкин. – Я же понимаю: предвыборные волнения, стрессы – в вашем возрасте… Я думаю, вам нужно серьёзно отдохнуть от государственных забот, Борис Николаевич. На заслуженный отдых, как говорится. Но если вам будет что-нибудь нужно в личном, так сказать, порядке, прошу не стесняться – обращайтесь прямо ко мне. А свои распоряжения относительно вас я пришлю.

      «Да уж, как же, приду я к тебе с поклоном, разбежался, – подумал Ёлкин. – Распоряжения свои относительно меня он пришлёт. Губу раскатал! Сейчас вернёмся назад в свой девяносто восьмой, а потом в девяносто шестой, и хрен ты у меня победишь на выборах».

      А вслух сказал:

      – Хорошо, Геннадий Андреевич. Ещё раз поздравляю с победой и желаю удачи.

      – Спасибо, Борис Николаевич, – от успеха Зюзюкин даже поверил в искренность экс-президента.

      На прощание оба пожали друг другу руки.

      «Отцарствовал своё, старый маразматик», – самодовольно подумал Зюзюкин, крепко сжимая руку Ёлкина.

      «Как пошла бы тебе эсэсовская форма», – в свою очередь подумал Ёлкин, тряся влажную ладонь Зюзюкина.

      Когда Борис Николаевич со свитой быстрым шагом вошли в лабораторию, Генька удручённо возился у своей SОНЬКИ.

      – Сукин ты сын, понимаешь! – набросился на него Ёлкин. – Ты куда это нас перекинул? Это же в кошмарном сне не привидится такое!

      – А куда? – поинтересовался Генька.

      – В двухтысячный год – вот куда! Башка, два уха!

      – В двухтысячный?! Ё-моё! – глаза у Геньки полезли на лоб. – То-то я думаю, что-то нас как-то необычно колбасило… В будущее! Она ж у меня только на прошлое работала!

      Но никто не разделил честолюбивых восторгов конструкторского ума Безмозглого.

      – Коммунисты снова к власти пришли, – хмуро сказал Борис Николаевич. – Зюзюкин на выборах победил.

      Генька присвистнул.

      – Значит, снова светлое будущее строить начнём, – предположил он. И лукаво подмигнул: – Это ж, выходит, мы снова все «товарищи» стали?

      – Тамбовский волк тебе товарищ, – оборвал его Ёлкин. – Ты что там нахимичил со своей машиной, чучело сибирское?

      Генька опять почесал затылок. Сразу по прибытии, проводив высоких гостей, он бросился за светонепроницаемую портьеру, но – увы! – бутылок «Абсолюта» за ними не было: они остались в девяносто восьмом году. А тут ещё эта катавасия с перемещением… Одни