Город у эшафота. За что и как казнили в Петербурге. Дмитрий Шерих

природного великодушия предает ныне вечному забвению и глубокому молчанию, то, где остались смертью казненные тела еще не погребенные, оные предать земле, а в то же время и особо устроенные для бывших смертных казней лобные места и орудия истребить; а впредь всем Присутственным местам по преступления смертную казнь заслуживающим, о коих в указе 1754 года изображено, поступать по точной силе того 1754 года указа».

      Но что же с той самой единственной смертной казнью времен Екатерины II? Состоялась она 15 сентября 1764 года на Сытном рынке (он же Обжорный в обиходе той поры) при огромном стечении публики, давно уже не видевшей казней. Смерти был предан подпоручик Смоленского пехотного полка Василий Яковлевич Мирович. Единственная тогда в столице газета «Санкт-Петербургские ведомости» информировала читателей весьма сдержанно: «Третьего дня, то есть 15-го сего месяца, пред полуднем, над бывшим подпоручиком Мировичем, о котором бунтовщицком и изменническом предприятии в Шлюссельбургской крепости в народ уже объявлено, состоявшимся прошедшего августа 17-го дня Е. и. в. манифестом, на Петербургском острову, на Обжорном рынке, по заключенной от бывшего в Правительствующем Сенате генерального собрания сентенции, совершилась экзекуция, а именно отсечена ему, при многочисленном собрании народа, голова, а тело его ввечеру сожжено купно с эшафотом».

      Загадочная то была история. Бунтовщик Мирович, состоя в карауле Шлиссельбургской крепости, пытался было освободить заключенного в ней императора Иоанна Антоновича. В ходе этой попытки царственный узник погиб. Не все верили, что подпоручик и впрямь действовал в одиночку, многие полагали, что за его действиями стояла императрица, желавшая устранить претендента на трон. Как бы то ни было, Верховный суд в составе сорока восьми высших сановников империи, включавший не только придворных, но и лиц духовных, приговорил Мировича к смерти – как человека, который «учинил себя клятвопреступником, возмутителем, бунтовщиком, изменником и государственным злодеем».

      Достоверных свидетельств о том, как проходила казнь, сохранилось немного. Краткая заметка в газете, столь же краткие строки в записках Гаврилы Романовича Державина: «В один из сих годов, но помнится, только что осенью, случилась поносная смертная казнь на Петербургской стороне известному Мировичу. Ему отрублена на эшафоте голова. Народ, стоявший на высотах домов и на мосту, необыкший видеть смертной казни и ждавший почему-то милосердия государыни, когда увидел голову в руках палача, единогласно ахнул и так содрогся, что от сильного движения мост поколебался и перила обвалились».

      Есть еще лаконичная запись в дневнике Семена Андреевича Порошина, воспитателя наследника Павла Петровича, помеченная октябрем того же 1764 года: «Гр. Александр Сергеич Строганов рассказывал, с какою твердостью и с каким благоговением злодей сей приступал к смерти. Его Превосходительство Никита Иванович (Панин) изволил сказывать о смешных и нелепых обещаниях, которые он, Мирович, делал