Записки социальной психопатки. Фаина Раневская

фашизм”, хотя там нет и тысячной доли того, что делали эти нечеловеки».

      Об этом обещании знали и некоторые их общие друзья, тоже понимавшие, каким тяжелым испытанием может стать «Обыкновенный фашизм» для чувствительной и слабой здоровьем Раневской. Поэтому, когда она была в гостях у Иосифу Прута, и в это время выяснилось, что там планируется просмотр этой картины, киновед Майя Туровская под благовидным предлогом увела Раневскую к себе и заняла другим делом.

      В 1940 году в Москву из эмиграции вернулась Марина Цветаева.

      Когда Раневская пришла к ней, она пришла в ужас. Это была совсем не та пылкая Марина с горящим взором, с которой она познакомилась в Москве в 1915 году. Жизнь еще не сломила ее, но до трагического конца оставалось совсем немного.

      «Я помню ее в годы Первой мировой войны и по приезде из Парижа. Все мы виноваты в ее гибели. Кто ей помог? Никто», – потом написала Раневская в черновике своих мемуаров. А ведь она как раз была одной из немногих, кто действительно пытался помочь опальной поэтессе не на словах, а на деле. Когда муж Цветаевой уже был арестован, а у самой нее не было ни работы, ни денег, Раневская отдала ей весь свой гонорар, полученный за последний фильм. А ведь она и сама была вся в долгах и потом была вынуждена как обычно распродавать вещи, чтобы не голодать. Но об этом поступке она никогда не жалела. Спустя много лет она продолжала вспоминать: «Я до сих пор счастлива, что в тот день все имевшиеся деньги отдала Марине».

      В ноябре 1941 года, когда немцы приближались к Москве, Раневская была эвакуирована в Ташкент вместе с семьей Павлы Вульф.

      В то время в Ташкенте и Алма-Ате, в эвакуации, собрался весь цвет советского театра и кино, поэтому этот период жизни Раневской был богат на события и интересные знакомства. К примеру, московские поэты устраивали в Ташкенте литературные вечера, на одном из которых впервые прозвучало ахматовское «Мужество», которым открывалась книга стихов Ахматовой «Избранное», изданная там же, в Ташкенте, в 1943 году.

      А оркестр Ленинградской государственной консерватории 23 июня 1942 года на музыкальном вечере в Большом зале Ташкентского оперного театра исполнил Седьмую симфонию Шостаковича, незадолго до того впервые прозвучавшую в блокадном Ленинграде.

      А по соседству, в Алма-Ате, обосновались киношники. Там работали Сергей Эйзенштейн, Сергей Юткевич, Леонид Луков. Поэтому, конечно, Раневская без работы не осталась – в «ташкентский период» она снялась в фильмах «Александр Пархоменко», «Новые похождения Швейка» и «Три гвардейца».

      В 1942 году Сергей Эйзенштейн пригласил Раневскую в свой знаменитый фильм «Иван Грозный» на роль Евфросиньи Старицкой.

      Великий режиссер, гениальный сценарий, сложная большая роль – конечно Раневская с восторгом согласилась. Но время шло, а ее на пробы так и не вызывали. В июне она написала Эйзенштейну: «Может быть, Вы меня отлучили от ложа, стола и пробы? Будет мне очень это горестно, т. к. я люблю Вас, Грозного и Ефросинью!»

      Увы,