Путь Избранной. Светлана Ольшевская

не понадобилось никаких слов, чтобы понять ее чувства и ее тревогу. Еще раз заверив Машу, что будет предельно осторожен, он тепло улыбнулся ей и махнул рукой на прощание.

      Немного успокоившись, Маша вошла в кафе одна.

      А Дэн вернулся домой. Ему, в отличие от самой Маши, была известна причина ее тревоги. Угроза Киры, затем предупреждение Яна, теперь вот у Маши дурные предчувствия…

      И эти предчувствия были интуицией Ангела, а не бредом глупой истерички. А потому пугали больше всего.

      Он поступил наперекор демонам, и теперь можно было не сомневаться, что они захотят отомстить. Обязательно. Вопрос лишь – когда и как?

      Раздумывая, Дэн снял куртку и побрел в гостиную.

      И вздрогнул: на диване сидела Агнесса.

      – Почему ты пугаешься, Дэн? Я что, такая страшная? – с невинным видом спросила она.

      – Чем обязан?

      – Хочу пригласить тебя в гости сегодня ночью. Проводить Марго в последний путь, как она заслуживает. Вино, веселье, искушения.

      Дэн смотрел на нее с ошалелым видом:

      – Как… в последний путь?

      – Ты совсем не интересуешься новостями своей семьи, Дэн, – своим обычным мрачным тоном ответила Агнесса. – Марго вернулась в ад. Ты не можешь не прийти. Марго не простила бы тебе отсутствия.

      Маша, войдя в кафе, увидела Катю и сидевшего рядом за стойкой Антона. Когда Маша подошла, он положил на стойку купюру и вышел.

      – Кто это? – Маша проводила его подозрительным взглядом.

      – Брат Гоши, поболтать зашел.

      И вдруг Книга в сумке у Маши отчаянно завибрировала. Маша вынула ее, и оттуда сразу же, звякнув об стойку, выпала опасная бритва.

      – Зачем тебе бритва? – удивилась Катя. – У тебя щетина каждый день?

      Маша не отвечала, напряженно глядя на бритву, которой у нее в сумочке быть никак не могло. Снова знак? И тут Машу осенило:

      – Алла Сергеевна!

      И она бросилась к выходу. Катя горестно посмотрела ей вслед:

      – Маша и ее логические выводы.

      В гимназии директрисы не оказалось. Никто не знал, где она, мобильный телефон находился вне зоны доступа, на домашнем работал автоответчик. В Книге Маша обнаружила нарисованный детской рукой домик.

      – Дом… она дома!

      Пьяная Алла сидела на полу в гостиной, и рядом валялось уже несколько пустых бутылок. Она прижимала к груди детскую распашонку и плакала горькими слезами. Феликс – грязный и в крови – рядом копался в коробке с детскими вещами, которая семь лет простояла у Аллы на антресолях. Он надел на пальцы пинетки:

      – А вот смотри, какие ми-ми-ми!

      Алла осушила еще стакан и снова заплакала.

      – Когда ты придешь ко мне, Алла? – Феликс припомнил о своей роли призрака. – Мне здесь так холодно одному!

      Он взял ее голову в руки, гипнотизирующе заглянул в осоловелые глаза:

      – Легкое и беззаботное избавление от всех страданий… Смерть философов.

      Глаза Феликса вспыхнули зеленым светом, а затем налились чернотой. Алла окончательно потеряла сознание.

      – Алла Сергеевна!

      Маша