Тореадор. Лариса Анатольевна Рубцова

ему удовольствие! Раз здесь живут люди, значит, есть и работа. На кусок хлеба, я смогу заработать! А при первой же возможности, увезу вас обратно. Здесь вам делать нечего!

      – Прости меня, Марко! Это я во всем виновата! Я не нашла в себе силы сопротивляться Хосе. Вот к чему это привело! И, знаешь что, не называй меня больше мамой. После всего, что с нами случилось, это еще больше разрывает мне сердце. Зови меня просто Кончита. – Мама смотрела на меня такими несчастными глазами, что я не выдержал, и ушел.

      До ночи я ходил по округе, пытаясь разузнать, есть ли где-нибудь работа или другое жилье. Но, встреченные мною люди, меня не понимали. Мы говорили на разных языках. Тогда я решил утром пойти в деревянный дом на холме, может быть там я найду человека, способного мне помочь. Ночь я провел под навесом во дворе, если его можно так назвать. Уснуть мне толком не удалось, тучи насекомых не давали мне покоя. Едва первые лучи солнца окрасили небо в розовый цвет, я ушел. Как провели ночь Лаура и мама, я не стал спрашивать. Итак было понятно.

      Еще на полпути к церкви, я увидел человека в темном одеянии и широкополой соломенной шляпе, видимо какого-то священнослужителя. Я прибавил шагу и быстро догнав его, учтиво поздоровался:

      – Здравствуйте, сеньор! Скажите, Вы говорите по-испански?

      – Здравствуй, сын мой! Конечно. Ты наверное, только приехал? Откуда?

      Священник оказался совсем немолодым, я бы даже сказал, старым человеком. Но очень крепким, он шел таким быстрым шагом, что я едва успевал за ним. Помню, что меня тогда поразили его глаза. Лицо и руки были смуглыми до черноты, а глаза светлые и лучистые. В них было столько доброты и участия, что я не задумываясь, рассказал ему всю свою жизнь без утайки. Он внимательно выслушал меня, не порицая и не соболезнуя. Но после этого разговора мне, вдруг стало спокойно. Я сам понял, что нужно делать. Падре Пио ди Кармона, это был он, пообещал научить меня местному наречию, и рассказал обо всем, что творилось вокруг. Я узнал, что неподалеку местные индейцы ныряют за жемчугом. Что иногда удача им улыбается, и торговцы могут заплатить за крупные жемчужины очень неплохие деньги. А дальше, примерно в двух днях пешего хода, живет один испанец, который разводит быков особенной породы, для корриды, которая ежегодно проходит в столице. Возможно, там я найду себе хорошую работу. У меня появилась надежда. Я, как мог, поблагодарил Падре. Он же сказал, что постоянно находится при церкви, за исключением тех случаев, когда посещает заболевших. Врачей здесь нет, вот он и исполняет одновременно обязанности пастора и врача. Я еще раз поблагодарил его за заботу, и пообещал заходить как можно чаще, а сам отправился по берегу моря в поисках ловцов жемчуга. В этот день мне не повезло, но, зато, я как следует изучил местность. Нашел на пристани небольшой рынок, где купил немного энчилады с сальсой и чимичанги. И сразу вернулся домой. Лаура уже не плакала, они с мамой пытались создать хоть какое-то подобие уюта в жалкой хижине. Отец, раздобыв где-то спиртное, храпел на циновке. Я отдал женщинам незнакомую еду. Это их обрадовало, словно я принес что-то