Что такое осень. Автор, пиши еще!

ей так и сказала. Она завизжала, что я на следующий год поступлю, если не буду дурой, а она старой девой останется навсегда.

      Мы поругались. Я шла, сама не знаю куда, загребая ногами желтые промокшие листья. Теперь на душе в два раза паршивее. Надо промокнуть снаружи, чтобы полегчало изнутри.

      Кеды сдались очень быстро: они чавкали, наполнившись водой. Лосины прилипли к ногам, руки больше не согревались в карманах.

      Небо было таким низким, будто оно лежало на крышах домов и стекало на город. Сейчас дожди, потом снег с дождем, потом – лед. Осень – темная даль.

      Я присела на скамейку на автобусной остановке. Ходьба под ледяным дождем отвлекла меня от навязчивых мыслей о техникуме и о подруге.

      «Зря я с ней так, – подумала я. – Завтра помирюсь обязательно».

      Подъехал автобус, я решила проехаться в нем, чтобы согреться.

      Села на заднее сидение, из-под которого всегда идет обжигающий жар. Мне кто-то сказал, что там находится двигатель. Может быть, может быть… Этот жар сейчас очень нужен моим промокшим ногам.

      На конечной остановке я не вышла на улицу. Никто не сделал мне за это замечание, не пригрозил и не выгнал. Автобус развернулся и отправился по маршруту обратно.

      Доехав до другой конечной остановки, я снова осталась сидеть в салоне.

      За окном совсем стемнело. Струи воды лились снаружи по стеклу, и через него фонари выглядели, как растекающиеся пятна света.

      Водитель заглушил мотор, вышел из кабины и побежал. Ссутулившись, как будто это поможет ему остаться сухим.

      Он скрылся за дверью диспетчерской.

      Я сидела одна в темноте и уже окончательно забыла про Ленку, про техникум и даже не дрожала от холода. А думала, смогу ли открыть руками дверь автобуса. И получится ли у меня «выдернуть шнур, выдавить стекло», как написано в инструкции на центральном окне.

      Вдруг двери с шуршанием открылись. В салон влетел порыв ветра, и моя тревога усилилась. Вошел водитель.

      «Наорет… Вызовет милицию… Изнасилует…» – моя фантазия была настроена драматично.

      – Есть хочешь? – спросил он, сев напротив меня.

      – Нет, – ответила я.

      Он протянул мне слоеное пирожное «Бантик».

      – Как тебя зовут? – спросил он.

      – Раиса, – ответила я, набив рот «Бантиком».

      Он рассматривал меня, как мартышку в зоопарке, и задавал вопросы для поддержания беседы.

      Я отвечала сдержано, как обычно с незнакомым человеком, и старалась не выронить изо рта кусок пирожного.

      «Да, мама отпустила. И папа тоже. Да, учусь. Работаю, ага. Обычно слушаю музыку, но сегодня мокну под дождем».

      Даже не спросил, какую музыку я люблю. Заигрывает, но я не люблю старых. Ему, наверное, все тридцать.

      Оказалось, двадцать пять. Об этом я узнала при следующей встрече.

      В октябре начались заморозки. Сапоги приходилось натягивать на шерстяные носки.

      Я ехала в автобусе и собиралась выходить на своей остановке. Выпустив пассажиров, стоявших передо мной, двери закрылись.

      Дотронувшись